Песня для Корби
Шрифт:
— А я тебя — хочу, — ответил Корби. — Я прошу прощения за все, что сделал не так, и хочу, чтобы ты тоже передо мной извинился.
— И за что мне извиняться? — спросил Ник. — За то, что я отмазывал тебя перед ментами? Или за то, что я еще жив?
— За то, что тоже сказал пустые слова, — ответил Корби.
— Да ладно, — усмехнулся Ник, — и когда же?
— О чем это вы? — не понял его отец.
— Когда сказал, что тебе понравилось думать, что я умер, — пояснил Корби.
— Это была правда, — тихо ответил Ник, — и я не буду извиняться.
Он отвел глаза, втянул голову в плечи, еще сильнее сжал края своего капюшона и попытался обойти Корби. У него не получилось. Корби преградил ему путь, скользнул рукой в карман, вытянул нож и приставил его к своему горлу. Его движение было очень быстрым. Ник вздрогнул, но ничего не успел сделать.
— Если ты этого хотел и тебе нравилось об этом думать, ты можешь это увидеть, — сказал Корби. — Мою смерть.
Он чувствовал, как холодное лезвие прижалось к его коже. Острый кончик колол под самым ухом.
— Я не имел в виду, что тебе надо убивать себя, — сказал Ник.
— Ты имел в виду, что хочешь знать обо мне, как о мертвом, — напомнил Корби, — но чтобы быть мертвым, надо умереть.
Он не заметил, как порезался, просто увидел, что вниз по его руке вместе с дождевой водой сбегают размытые струйки крови. Он поранил подушечки пальцев, когда вытаскивал из кармана повернутый лезвием кверху нож. Ник тоже увидел кровь, но не понял, где рана. Ему показалось, что Корби режет себе шею. Он перестал придерживать капюшон своего дождевика, тот заполоскался на ветру и слетел. Лицо Ника было бледным, взгляд — немигающим.
— Прекрати, — хриплым, срывающимся голосом попросил он.
— Значит, это были пустые слова? — спросил Корби.
— Да, — прошептал Ник. — Если хочешь, это были пустые слова. Ты добился своего.
Его взгляд не отрывался от струйки крови, стекающей вниз по руке Корби.
— Ты не хочешь, чтобы я умер? — спросил Корби.
— Не хочу, — сказал Ник. — Я вообще не хочу, чтобы умирали люди.
Корби медленно опустил руку с ножом.
— Никогда не говори, что хочешь чьей-то смерти, — попросил он, — и никогда не отвергай друзей. Андрей умер за то, чтобы быть нашим другом. Я этого не забуду. Я буду таким, как он. Если надо, я умру.
Ник с лихорадочным блеском в глазах смотрел на него. Вся его вялость вдруг исчезла. Его затрясло.
— Ублюдок! — закричал он. Корби увидел его взметнувшуюся руку, но не успел защититься. Она мелькнула в воздухе и врезалась ему в подбородок. Он выронил нож и навзничь упал на мокрый асфальт. Ник наклонился к поверженному другу и схватил его за ворот майки.
— Вздумал меня шантажировать? — спросил он.
— Нет, — сказал Корби, — вправить тебе мозги.
Он вцепился в руки Ника и сделал подсечку ногами. Они вместе выкатились на край проезжей части. Мимо с истерическим гудком вильнула легковая машина. Корби оказался в завихрениях стремящейся к водостоку дождевой воды. Он попытался ударить Ника, но тот схватил его за руки и, навалившись всем своим весом,
— Это ты здесь неадекват, — процедил он. — Все из-за тебя.
— Мы друзья! — крикнул ему в лицо Корби.
Олег Борисович бросил зонтик, схватил сына за плечи и начал оттаскивать от Корби.
— Хватит, — потребовал он.
Хватка Ника ослабла. Корби воспользовался ситуацией, вывернулся из-под друга и подобрал Анин нож.
— Пусти! — закричал на отца Ник.
Корби увидел, что от отделения к ним бежит постовой, и вновь приставил лезвие к своему горлу.
— Я убью себя, — предупредил он.
Он стоял на коленях и смотрел на полицейского. Его руки были перепачканы кровью и придорожной грязью, глаза безумно сверкали. Полицейский в нерешительности остановился.
— Чрезвычайная ситуация, — сообщил он в рацию.
Ник зло оттолкнул своего отца и поднялся на ноги. Пуговицы его дождевика лопнули. Корби тоже поднялся.
— Либо ты со мной — либо я умру, — сказал он.
— Хватит, Коля, — задыхаясь, попросил отец Ника. — Мир не делится на черное и белое. Умирать не обязательно.
От отделения бежали еще люди. Корби медленно вдавил лезвие в свою кожу. «Сейчас будет больно, — подумал он, — даже больнее, чем когда я резал руки». Корби почувствовал под пальцами пульс. Он почувствовал, как близко его жизнь и как близко его смерть. Сейчас он сделает то, что не получилось у Комара и что получилось у Андрея. Он вскроет сонную артерию, и его не спасет даже толпа полицейских. А Ник будет кричать и зажимать руками бьющий фонтаном алый поток.
— Нет! — закричал Ник. — Я с тобой.
— Тогда бежим, — ответил Корби и бросился в сторону метро.
Он бежал и слышал за собой топот ног. Это был не только Ник. За ними гнались еще несколько полицейских. Корби охватил сумасшедший восторг. Ник был рядом. Пластиковый дождевик мешал ему, он сорвал его и бросил на капот припаркованной у тротуара машины.
Двое подростков вместе бежали сквозь дождь. Впереди был подземный переход.
— Вниз, — на выдохе произнес Корби.
Сбегая по лестнице, он чуть замешкался, чтобы сунуть нож Ани обратно в карман. Он увидел, что первый из преследователей отстает всего на двадцать шагов. Он бежал ритмично, ровно, плавно. Корби узнал его. Это был Белкин, тот самый человек, который так досаждал Крину вчерашним утром.
Корби прибавил ходу. Его сердце яростно стучало. Перепрыгивая ступеньки, он слетел вниз, на кафельный пол перехода, поскользнулся, упал, вскочил и побежал ко входу в метро. Ник следовал за ним.
К Корби вернулась боль в боку. Он чувствовал, что теряет скорость. А звук шагов за спиной был ровным и четким. Тренированные взрослые люди догоняли их.
Корби рванулся через прозрачные двери метрополитена, мимо касс, через турникет. Они с Ником прыгнули одновременно. У них за спиной раздался грохот и оглушительный свист дежурной по эскалатору.