Песня для Корби
Шрифт:
Он повернулся и посмотрел на друзей. Комар мрачно разглядывал его. Паша казался удивленным.
— Тебе идет даже больше, чем мне, — признал Комар.
— Да, — подтвердила Аня.
— Спасибо, — поблагодарил Корби. Ему захотелось пить.
— Можно стакан воды перед тем, как я уйду? — спросил он.
— Пойдем на кухню, — предложила Аня.
Паша налил кипяченую воду в большую старую фаянсовую кружку. Корби пил и чувствовал, что все на него смотрят. Вода была холодной, с легким кисловатым привкусом.
— Ты помнишь,
Корби допил, поставил чашку на стол. Взял нож, который полчаса назад ему подарила Аня — и долго не знал, куда его убрать. Наконец, сунул его в карман, лезвием вверх.
— Мне здорово отшибло память после смерти родителей, — ответил он Комару, — но я продолжаю вспоминать. Я вспомню.
Неожиданно для себя Корби слегка обнял Аню за плечи. Она удивленно вздрогнула. Корби посмотрел на Комара и Пашу.
— Я снова хочу быть вашим другом, — сказал он, — но сейчас мне нужно идти.
— Может, вернешь Комару штаны, — без уверенности ответил Паша.
Корби пожал его руку, потом руку Комара. На этот раз тот не держал между пальцами булавку. Его глаза странно блестели.
Все вчетвером они вышли в прихожую. Комар отдал Корби носки и черно-красные кроссовки, попадающие в цвет его прически.
— Если ты не вернешь мне мои вещи, это будет маленькая катастрофа, — сказал он.
Аня открыла дверь. В последний момент Корби показалось, что сейчас они скажут что-нибудь сочувственное насчет смерти его деда, что-нибудь формальное, как все то, что самые разные люди говорили ему после гибели его родителей. Но он ошибся.
— Я рад, что снова тебя увидел, — признался Паша.
— И я, — сказал Комар. — А еще больше я буду рад, если увижу тебя сегодня вечером.
— Удачи, — закончила Аня.
В подъезде было шумно: двумя или тремя этажами выше полицейские продолжали опрашивать жильцов. Корби вызвал лифт. Двери кабины открылись. Подросток зашел внутрь и нажал первый этаж.
У него появилось странное чувство, что он все-таки побывал дома. Он прыгнул в прошлое. Увидел мираж. И теперь он снова уходит отсюда во время, где его родители уже четыре года как мертвы.
На крыльце подъезда Корби встретил Барыбкина. Тот курил, устало прислонившись к стене.
— Без зонтика? — спросил он, скользнув взглядом по подростку.
— Ночевал у друзей, — ответил Корби. — Не знал, что будет ливень.
Не оборачиваясь, он быстро пошел в дождь. Вот забор платной школы. Опять тот же путь. Несколько секунд ему казалось, что сейчас Барыбкин узнает его и бросится вслед, но он заставил себя не оглядываться, и этого так и не произошло.
Корби уходил неузнанным. Его красная прядь мокла под дождем и липла ко лбу. Впереди была встреча с Ником, и он понятия не имел, чем она может закончиться.
Часть четвертая МЕЛОДИЯ МАСОК
Все собрались?
Все собрались?
Все собрались?
Церемония начинается!
Глава 22.
Корби выскочил на платформу. Табло электронных часов показывало час пятьдесят. Через десять минут Ник уже должен говорить с Крином.
Корби понял, что время вышло, и побежал. Он буквально взлетел вверх по эскалатору, пробежал через пустынный, светящийся окнами киосков коридор подземного перехода и выскочил на улицу. Там бушевала стихия — ветер гнал по асфальту волны дождя. Они хлестали Корби со всех сторон, подхватывали его и несли вперед, как настоящая морская волна. Подросток немного обсох, пока ехал в метро, но теперь снова промок до нитки. Он чувствовал, как отсыревшие джинсы Комара липнут к ногам. Кроссовки шлепали по лужам. Он задыхался влажным воздухом, терпел резкую боль в правом боку, но все равно не сбавлял темп.
Когда серое здание полицейского отделения проступило сквозь пелену дождя, Корби перешел на шаг. Его немного шатало от усталости и от странного пьянящего чувства, которое поднималось у него изнутри, от сердца.
Последние сто шагов. Вот вход в отделение. Мокрый шлагбаум, едва различимый силуэт полицейского за забрызганным дождем стеклом сторожевой будки. Корби подумал, что опоздал, а потом увидел, что ему навстречу идут две фигуры.
Тяжело дыша, он остановился посреди улицы, согнулся и упер руки в колени. Несколько долгих секунд Корби не шевелился, потом поднял лицо и посмотрел на идущих людей.
Отец Ника защищался от стихии хлопающим черным зонтом. Он явно не справлялся с этой задачей и сильно промок. Его походка была рассеянной и шаткой. Корби подумал, что Олег Борисович пьян больше, чем обычно.
Ник был в сером дождевике. Он придерживал руками края прозрачного пластикового капюшона. Его лицо выглядело усталым и больным. Он смотрел себе под ноги и щурился, когда дождь попадал ему в лицо.
Корби стоял посередине тротуара, прямо у Ника на пути. Двое подростков встретились взглядом. Корби кончиками пальцев провел от середины своего лба к виску, стряхнул воду с алой пряди.
Ник снова устремил взгляд себе под ноги и начал обходить Корби, потом тревожно дернул головой и вновь посмотрел на него. Он узнал.
— Ник, — сказал Корби.
Ник остановился.
— Кто это? — спросил Олег Борисович.
— Корби, — сказал Ник.
Корби молча протянул ему руку. Ник взглянул на нее, но в ответ руки не подал. Он выглядел вялым, наполовину спящим. По лицу Корби прошла нервная судорога, и он опустил руку.
— Коля, — опомнился отец Ника, — тебя искала полиция.
Двое подростков не обратили на его слова никакого внимания.
— Откуда ты здесь? — спросил его Ник.
— Ты сам сказал, что тебя вызывает Крин, — напомнил Корби.
— Зря сказал, — пожалел Ник.
Повисла пауза.
— Я не рад, что ты впутал моего сына в эту историю, — заметил Олег Борисович, — но я бы тебе советовал пойти с нами и рассказать им, почему ты убежал, и вообще… все остальное.
— Зачем ты пришел? — поинтересовался Ник. — Я же говорил, что не хочу тебя видеть.