Песня для Корби
Шрифт:
— В каком смысле? — не понял Корби.
— Ты знаешь, кого, когда и как, — сказал Комар, — но не знаешь, кто и за что. Нормальная детективная ситуация. Я люблю детективы.
— Думаешь, мы можем найти преступников? — серьезно спросил Корби.
— Если это все, что у вас есть, то не можете, — сказал Комар. — Но если сложить это с другими составляющими, возможно, картинка сложится.
Он вернул карточку в центр светового круга.
— Ты говорил, его столкнули с крыши, — вспомнил Комар.
— Да, — подтвердил
— С какой? — спросил Комар.
— С крыши нашей школы, — ответил Ара, — а мы стояли внизу и все видели. Он бросил нам эту карточку. Я ее поймал.
— Еще он что-то кричал, — вспомнил Корби. — «Корби, ты должен…» — начал он, а закончить не успел.
— Это было позавчера, — прикинул Комар. — Выходной день. Лето. В школе не было ни души.
— Верно, — подтвердил Ара, — а ты умный. Но что это дает?
— В школе ни души, — повторил Комар. — Как он оказался на крыше?
Ара и Корби переглянулись.
— Это первый большой вопрос, — обозначил Комар.
— Понятия не имею, — признал Корби.
— Что вы вообще о нем знаете? — спросил Комар. — И что он делал и говорил в день своей смерти?
— С ним больше всего общался Ник, — сказал Ара, — но даже Ник общался с ним поверхностно.
— И еще, — добавил Комар, — какую часть происшедшего вы не видели? Я бы сказал, что это три маленьких вопроса, без которых не решить один большой.
— Мы видели все, кроме того, как он вошел в школу, — сказал Ара.
— Значит, вопрос о крыше равен вопросу о том, чего вы не видели, — ответил Комар. Он ухмыльнулся. — Приятно строить из себя сыщика.
Корби тяжело вздохнул. «Ник, — вдруг ясно осознал он, — все вопросы Комара как будто заданы ему. Он знакомый Андрея. Он управлял вертолетом, а значит, имел самый подробный обзор. И он единственный был у тела Андрея».
Корби ощутил укол тревоги. Он вспомнил, как Ник говорил про свою странную растерянность, забвение и даже безумие. Вдруг Андрей умирал медленно? Вдруг он договорил свою фразу насчет того, что Корби должен? Вдруг он сделал что-то, или при нем было что-то? Все это мог знать только Ник.
— Что-то Ника долго нет, — нервно заметил Корби.
— Это не так уж плохо, — ответил Комар. Внезапно его лицо изменило выражение. Корби проследил за его взглядом и увидел, что в дверях комнаты стоит охранник.
— Пиво вижу, а музыки не слышу, — сказал тот.
— Ударник в туалет вышел, — мигом нашелся Комар. — Сейчас вернется, и будем играть.
— Что ты мне лапшу вешаешь? — спросил громила. — Они вообще не музыканты, просто твои друганы со двора.
— Ничего подобного, — возмущенно заявил Комар.
— Тогда пусть сыграют, — сказал охранник.
Комар лихорадочно облизнул губы.
— Да вот он сейчас сыграет, — ответил он, кивая на Корби.
Корби встал из-за стола, но попытался выражением лица показать ему, что это
— Вон на той, на черной, — невозмутимо продолжал Комар. — Она включена.
Громила фыркнул.
— Ты хоть знаешь, с какой стороны ее держать? — спросил он у Корби.
— Да, — с нервной усмешкой отшутился Корби, — пару раз в кино видел.
— У него особенный стиль, — сообщил Комар, — а руки неправильно ставят почти все. Я вот неправильно ставлю руки, и что?
Охранник ухмыльнулся.
— Если он три аккорда сыграет, я уйду, — заявил он. — Слово даю. Только он не сыграет. А ты сюда, пока я на работе, больше не войдешь.
Корби осторожно снял гитару с подставки. Гриф был теплым, а струны, наоборот, казались холодными и жесткими, пружинили под пальцами.
— Ремень через плечо перекинь, — ухмыляясь, подсказал охранник.
— Да за кого вы его держите? — воскликнул Комар. Корби отстраненно подумал, что за все эти годы у Комара не исчезла привычка идти до конца даже в самом безнадежном деле.
— Что, парень, пас? — спросил охранник.
Корби медлил. Он чувствовал вес гитары в своих руках, гладь ее лакированной поверхности. Он видел шнур, идущий вдоль стены к другому углу комнаты, где стояли черные блоки комбиков.
— Нет, — сказал Корби. Собственный голос показался ему странным и глухим. У него появилось чувство, что он падает навзничь. Ему даже пришлось сделать шаг назад. Но он не падал, а уверенно стоял на ногах. Он перекинул ремень гитары через голову и поставил руки на струны. Улыбка охранника застыла, а потом начала таять.
Ремень гитары был широким и потертым, удобно лежал на плече. Корби тронул струну и услышал, как у него за спиной загудел, завибрировал динамик комбика. Последнее, что он успел увидеть, было удивленное лицо Ары, повернувшегося к нему на своем стуле у стола. Потом темнота комнаты исчезла, и сквозь нее проступила другая темнота — темнота ночного неба.
Глава 26. Дом мрака
Корби оказался в безграничном пространстве расчерченной огнями темноты. Он стоял на сцене. Бесконечной линией она уходила налево и направо. Бесконечной линией тянулись софиты, холмики суфлерских рубок, ударные установки.
Бесконечной была и толпа зрителей. Люди стояли тихо: ни шороха, ни дыхания, ни слова. Их лица были неподвижны — ожившие маски, воплотившиеся мертвые монстры с рисунков на стенах клуба. Каждый и каждая могли бы стать песней. Все вместе они огромный черный клад. Откуда-то Корби помнил их, откуда-то знал.
Он почувствовал, как перебирает струны. Его охватил ужас. Не он двигал своей рукой, но он понимал, какую музыку играет. Он играл гипнотическую мелодию, которая вбирала в себя весь калейдоскоп страданий и смертей, все бесконечное множество историй о падении и гибели. Он играл мелодию масок.