Песня горна
Шрифт:
Когда Денис проснулся снова, то удивился. В комнате никого не было. А на краю его кровати сидела девчонка. Очень знакомая – в длинном, ниже колен, платье с вышивкой по вороту, рукавам и подолу, волосы были собраны в перекинутую на грудь тугую тяжёлую косу, перехваченную широким серебряным обручем с алыми, синими и зелёными камешками. На Дениса смотрели серые с зеленоватыми искрами глаза – смотрели странно, непонятно смотрели. И сама девчонка…
– Настя, – вырвалось у Дениса. Негромко, удивлённо… До него медленно, какими-то судорожными волнами, доходило, что это и правда –
– Род-нень-кииииий… – всхлипнула Настя и упала Денису на грудь, обхватила руками. – Миленькиииий… любыыый моооой…
– Настя, это не сон? – глупо выдохнул Денис. – Ты… Настя!!! – заорал он истошно. Настя продолжала реветь, а Денис держал её обеими руками и судорожно вздрагивал, и глаза его были полны счастьем, как хмельным молодым вином…
…– Я тебя буду сейчас кормить, – деловито сказала Настя, беря со стола (не глядя) тарелку-термос. – Тут куриный бульон. Валерия Вадимовна сказала, чтобы…
– Куриный бульооооон? – Денис жалобно покосился на тарелку. Лицо Насти стало Ответственным И Непреклонным. – Ладно… ох… – Денис открыл рот.
– Сядь, дурень. – Настя сильно пихнула его в живот. Денис пискнул и заявил:
– Ты что делаешь, я же смертельно израненный, а ты!..
У Насти дрогнули руки. Первое, что она увидела в этом мире, – сорвав повязку под гневный громогласный мат Копцева – был ужасающий свет-боль, расколовший голову начетверо. Но она знала, что где-то рядом – Денис, и, рыдая, продолжала моргать, продолжала смотреть, готовая отказаться от этого зрения, если ей придётся увидеть…
Второе, что она увидела в этом мире, – были доказательства того, что в нём живут те, кто может пытать мальчишку огнём и током. Кто может избивать его – методично и страшно.
Она отшвырнула Копцева (тот столкнулся с Кенесбаевым и сшиб его с ног, ни тот, ни другой мужчина на ногах не удержались) и упала на колени рядом с Денисом, успела поймать его руку, свисающую с носилок… Её еле сумели оттащить, и Копцев заорал, что, если «ты, дура е…я, снова ослепнешь, я тебя сам пристрелю!» И унёс в бокс на руках – с трудом изо всех своих могучих сил удерживая превратившееся в полную гнева стальную пружину тело девчонки.
Но Денису она никогда не расскажет о том, что увидела. Никогда.
А о том, что поселковые не дали увезти бандитов на суд в Верный, что огромная толпа взяла участок штурмом и вздёрнула всех захваченных на Шахтёрской, – Денис узнает и сам.
Она поднесла руку к глазам, и Денис тут же встрепенулся:
– Болят?!
– Чешутся жутко, – призналась Настя. Это было правдой. – Особенно по ночам. Ингвар Анатольевич сказал – ещё долго так будет. Родители его отпускать не хотят, отец обещал ему дом выстроить и ещё что-то нёс… ой, прости. – Она шлёпнула себя по губам.
– Настя, я… – Денис вздохнул тяжело. – Это ведь всё Гришка, мама, Ингвар Анатольевич… а я… меня только на глупость и хватило…
– Дурак, – усмехнулась Настя. – Рот открывай. Ложка первая. За… за папу или за маму?
– За
И снова открыл рот, глядя на казачку влюблёнными глазами.
Копцев пришёл вечером. В комнате никого не было – Денис подумал, что, наверное, все уговорились, чтобы так было; Олег ушёл буквально за минуту до прихода Ингвара Анатольевича, и Володьку увёл.
– В общем, через час уезжаю в Верный, – деловито заявил Копцев, без приглашения садясь на кровать в ногах подвинувшегося Дениса, который смотрел на врача молча и смущённо. – В самолёт я больше ни ногой. Поеду неспешно, солидно, заодно эти края посмотрю…
– Вы ведь… всё это время… за свой счёт? – выдавил Денис. Копцев пожал широченными плечами:
– Юноша, какие счёты? Брось это слово и притопчи каблуком…
– Спасибо вам. Вы…
– И таких слов не говори, вернее – не подыскивай, если сами сразу не появляются, – необидно прервал его Копцев. Денис кивнул послушно. Поправился:
– Я всё равно хотел поблагодарить. За Настю.
– На одну заметку, – Копцев махнул рукой. – А на меня как на волшебника смотрят… Даааа, дел тут ещё – непочатый край. Уважаю Валерку! Ты её береги, слышишь?
Денис улыбнулся. Кивнул. И спросил:
– Меня – тоже вы лечили?
– Немного, – Ингвар Анатольевич вдруг чуть свёл брови. – Ого. Ты помнишь это?!
– Я всё помню, – вздохнул Денис. Копцев уверенно сказал:
– Не может быть. Ты не помнишь, что… точнее – как с тобой делали.
Денис обнял колени, подтянутые к груди, руками под одеялом. Обмер. Подумал. Честно ответил:
– Не помню.
И расслабился – с невольно расползшейся по лицу улыбкой.
– И не вспомнишь, – кивнул Копцев. – И не захочешь вспоминать.
– Не захочу, – честно сказал Денис. И подумал, что правда не захочет. Но всё-таки спросил: – А… я… ну… что, я плохой совсем был?
Копцев провёл по шраму на своём лице, засмеялся.
– Я был старше тебя. И мне досталось намного меньше, поверь.
Он посидел ещё несколько секунд – казалось, думая о чём-то своём. А потом протянул Денису лопату руки и сказал спокойно:
– Держи, Третьяков. Я своим разбойникам расскажу, что знаком с одним парнем… и что горжусь этим знакомством.
Денис пожал твёрдую, мощную руку. И увидел, что в глазах Ингвара Анатольевича – спокойное восхищённое уважение.
Глава 16
Время мужчин
За наделю, остававшуюся до 21-го [41] Денису пришло больше трёхсот писем. В основном (но не только) от пионеров – и скаутов со всех концов земного шара. И это явно ещё не все добрались.
41
Праздник мужчин – 21 июня. Первый из «семейных» праздников. Посвящён мужчине – воину, властелину, защитнику и труженику. В этот день и в последующие два проводятся самые массовые спортивные состязания.