Песня светлячков

Редмирски Дж. А.

– Она жива, – повторяю я. – Она жива.

Слезы обжигают мне ноздри.

Наконец поднимаю голову. Возле меня стоят мать и Райен.

– Нет, я… – начинает говорить Райен. Она смотрит на меня, потом на медсестру. – Прошу вас, пусть первый войдет Элиас.

Глава 31

Элиас

В палате светлее, чем я думал. Стены, пол и потолок в ней совершенно белые, залитые ярким светом люминесцентных ламп. Помимо двери, есть еще и занавеска. Когда я вхожу, медсестра задергивает занавеску.

В нос ударяет запах медицинского спирта и еще чего-то.

Палата невелика, но, прежде чем шагнуть к кровати, я останавливаюсь и просто смотрю на Брей. Ее кровать стоит на небольшом возвышении. Ее волосы, все еще влажные, разметались по белой подушке. Руки лежат поверх одеяла. С ее запястий сняли плетеные браслеты. Теперь на одной руке – больничный браслет с указанием имени и необходимых данных. В запястье другой вставлена игла капельницы. Я смотрю на лицо спящей Брей: такое спокойное и безмятежное, словно и не было тех ужасных минут на пруду. Надо же, какое у нее… умиротворенное лицо.

– Не волнуйтесь, она поправится. – Медсестра держит пюпитр с прижатым листом бумаги и делает какие-то пометки. – Но вам и ее близким обязательно нужно будет обсудить ряд важных моментов. Мисс Бэйтс требуется квалифицированная помощь. Насколько я понимаю, это была ее вторая попытка покончить с собой.

Медсестра говорит еще что-то, но мое сознание пропускает только отдельные слова. Лекарственная передозировка… Чуть не утонула… Если бы ее нашли чуть позже…

Медсестра уходит. Я сразу же выключаю свет над головой Брей. Потом осторожно придвигаю стул и сажусь у кровати. Беру ее руку, и у меня снова льются слезы. Целую ее костяшки. Меня не интересует, который час. Главное – мы с Брей одни в тишине этой палаты. По коридору кто-то ходит. Слышу шаги и приглушенные голоса. Теперь понял, зачем нужна занавеска: здесь почти все двери стеклянные. Брей лежит неподвижно. Она ни разу не шевельнулась. Ее грудь ровно поднимается и опускается. Что ей снится, если, конечно, она сейчас видит сны? Даже с ее болезненной бледностью и грязными волосами Брей удивительно прекрасна. Я думаю об этом и незаметно засыпаю сам.

Ближе к полуночи Брей переводят из реанимации в обычную палату. Ко мне присоединяются моя мать и Райен. Мы втроем сидим у постели. Почти не разговариваем. Время от времени в палату заходят медсестры и проверяют состояние больной.

Наконец приезжают ее родители. Моя мать поднимается.

– Обязательно позвони мне, – говорит она, стискивая мои руки. – Держи меня в курсе. Думаю, тебе надо сменить обстановку. Поживи пару дней у нас.

Киваю. Мне этого вовсе не хочется, но сейчас не время и не место затевать спор.

Мать целует меня в лоб. Обнимаю ее, и она уходит.

Мистер и миссис Бэйтс нарядились, будто в церковь.

Встаю и освобождаю стул для миссис Бэйтс. Она садится, берет руку Брей и, как и я, целует ей костяшки пальцев.

– Брейел, я виновата, что не уберегла тебя, – со слезами в голосе произносит она.

Мистер Бэйтс холодно поглядывает на меня:

– А ты теперь можешь идти.

Снова чувствую приток адреналина. Стискиваю зубы, плотно сжимаю губы. В другом месте я бы ему просто врезал.

– Я отсюда никуда не уйду, – отвечаю я как можно спокойнее.

Миссис

Бэйтс плачет, гладя руку Брей. Райен стоит слева от меня, тихая и собранная.

Вокруг носа мистер Бэйтса появляются морщины. Он двигает своей квадратной челюстью, пытаясь сохранять спокойствие. Опущенные руки плотно сцеплены.

– Мы ее семья, – бурчит он сквозь зубы.

– Нет, ее семья – это я, – резко возражаю я, отсекая все, что он собирался сказать. – И я никуда из палаты не уйду.

– Папа, прошу тебя, угомонись, – говорит Райен, подходя к нему. – Не затевай ссору. Элиас для Брейел ближе и роднее всех нас. Ты сам это знаешь, только соглашаться не хочешь.

– Я не…

– Роберт! – миссис Бэйтс резко окликает мужа. Потом уже тише, тыча в него костлявым пальцем, добавляет: – Райен права, угомонись. Элиас спас ей жизнь. И, насколько понимаю, не в первый раз. Так что отступись!

Мистер Бэйтс сердито смотрит на жену и на меня. К счастью, благоразумие берет верх. Он не желает менять позицию. Просто решил не затевать скандал.

Они втроем проводят в палате еще около часа. Брей так и не просыпается. Возможно, это из-за таблеток, которых она наглоталась. Или ей что-то дали, чтобы она спала. А может, просто от сильной усталости. Какова бы ни была причина, но у меня появляется пугающая мысль: вдруг она не проснется?

Поговорив в коридоре с медсестрой, родители Брей уходят. Но миссис Бэйтс вдруг снова заходит в палату и целует дочь в щеку.

– Спасибо тебе, что ты рядом с ней, – говорит она мне.

Вижу, как у нее дрожит нижняя губа.

– Если Брей здесь, я и не могу быть где-то в другом месте, – отвечаю я.

Миссис Бэйтс уходит, слегка коснувшись моего плеча своими тоненькими пальчиками.

Меня злит, что они уходят, не дождавшись пробуждения Брей. Хочется броситься за ними вдогонку и высказать им все, что о них думаю. Черствое, эгоистичное семейство! За все годы они палец о палец не ударили, чтобы понять, как отчаянно Брей нуждалась в их помощи. В простом родительском понимании. Куда сейчас они спешат? Смотреть свой телевизор? Меня так и тянет въехать кулаком по стене.

В палату входит Райен. Смущенно улыбается:

– Я убедила родителей, чтобы не мешали тебе быть рядом с Брей.

Как сильно нынешняя Райен отличается от той лощеной гордячки, которая совсем недавно приглашала меня на «важный» разговор. Ее волосы наспех закручены в пучок и скреплены черной зажимкой. На ней та же одежда, в какой она ждала меня возле дома: спортивные штаны, заляпанные ярко-розовой краской, белая растянутая футболка, на которой появились грязные пятна.

– Почему ты это сделала?

– Потому что ты был совершенно прав. Просто я тогда не захотела поверить. А то, что я сказала отцу… я действительно так считаю. Ты настоящая семья Брейел. Ты ей роднее отца и матери. Роднее меня. И так было всегда. – Она смахивает слезинку. – Спасибо тебе за заботу о моей сестре. За то, что ты был ее единственной опорой и поддержкой.

Райен открывает дверь в ярко освещенный кабинет, но я останавливаю ее.

– Брей тебя простит. Ты ведь это и сама знаешь, правда?

– Я очень надеюсь. – Райен улыбается сквозь слезы и кивает. – Но я все равно хочу доказать ей, что люблю ее.