Песня ветра. За Семью Преградами
Шрифт:
– Скажи спасибо, что вельды не дали Сету облечься плотью, - отозвался Алеор. – Если бы это случилось, сейчас никакого Этлана уже не было бы.
– Выходит, Эвилид и Гротан Кравор и были бесами бездны мхира, которыми меня так пугала в детстве матушка? – проворчала Улыбашка, задумчиво поскребывая в затылке. – Не зря пугала, значит, - добавила она, - и кажется, не слишком активно. Можно было пугать и посильнее.
– Ничего, Улыбашка, не жалей о таких мелочах, - с дружеским участием улыбнулся ей Алеор. – Скоро они сами придут к тебе в дом, и ты с лихвой компенсируешь упущенное в детстве.
– Боги, да гореть тебе
– Я просто пытаюсь научить тебя не принимать проблемы слишком близко к сердцу и относиться к ним философски, - пожал плечами Алеор с ухмылкой на дне льдисто-синих глаз. – Всегда есть что-то, гораздо худшее, чем то, что с тобой уже случилось. Надо радоваться тому, что сейчас все не так уж и плохо!
– Вот и радуйся, - проворчала гномиха, бросая в его спину яростные взгляды. – Хоть подскакивай на месте от счастья и в ладоши хлопай. А меня – уволь. Я с собственной головой дружу, мне такого счастья не надо.
– Кай, а ты уверен, что справишься? – подала голос Рада, прерывая перепалку эльфа и гномихи. – Если тех Черных Жрецов спалило при выбросе силы из Черного Источника, тебе-то хватит сил, чтобы с ним работать? Ты не думай, я не сомневаюсь в тебе и твоих возможностях, просто беспокоюсь за тебя.
– Благодарю тебя, Черный Ветер, - мягко улыбнулся ей ильтонец. – Думаю, со мной все будет хорошо. К тому же, мне нужно запечатать этот Источник, а не пользоваться им. Это должно быть не так уж и сложно.
– Кай – один из сильнейших Черных Жрецов Этлана, - с глубоко запрятанной гордостью в голосе проговорил Алеор. – Если бы Великий Жрец Васхиля не был таким идиотом и увидел бы это, у Церкви сейчас было бы гораздо меньше проблем. Или, наоборот, больше, - хмыкнул он.
– Люди не любят признавать тех, кто отличается от них, Алеор, - заметил Кай. – Но это не означает, что мы не должны сотрудничать с ними или дистанцироваться от них. Рано или поздно они поймут.
– О, дааа!
– с мстительным ожиданием в голосе поддержал эльф. – Когда их поганые сараи, которые они называют домами, начинают тлеть, вот тогда они и понимают! Не раньше! Благо, это время уже очень скоро придет!
Лиара взглянула на эльфа, ощущая щемящую тоску и несогласие, свернувшееся в комок в груди. Иногда Алеор говорил ужасные вещи, ее просто поражало, когда он радовался чужим бедам.
– Это будет ужасно, - тихо проговорила Лиара, не в силах сдержать себя. – Война отвратительна. Ее ничто не оправдывает.
– А что оправдывает попустительство? – эльф обернулся к ней, взгляд у него был жестким. – Что оправдывает молчание и невмешательство, а, Светозарная? Когда бичуют невинных, когда умирает кто-то чужой, они опускают глазки в пол и шепчут, что это не их дело, потому что это их не касается! Это ли добро? Это не отвратительно тебе?
От каждого его слова Лиара вздрагивала, все больше опуская глаза в пол. Ладонь Рады тихонько сжалась, пожимая ее руку.
– К сожалению, он прав, искорка, - негромко произнесла Рада. – Ты можешь понять только после того, как потерял все. Должно произойти что-то поистине ужасное, чтобы поднять всех этих чванливых идиотов на борьбу, что-то, что затронет непосредственно их. Ты же была в Мелонии, ты же видела,
– Смотри-ка, Радушка, ты стремительно умнеешь! – в голосе Алеора под язвительностью тона прорезались удивление и радость. – Видимо, это из-за долгого пребывания в моем обществе! Надо будет почаще тебя с собой брать.
– Не обольщайся, не из-за этого, - раздраженно огрызнулась в ответ Рада. – Просто я посидела на корабле у Сагаира и многое поняла.
– Значит, и ты тоже можешь сказать ему большое спасибо за то, что он сделал с тобой, - с жесткой иронией проговорил Алеор, отворачиваясь. – Кажется, мы все можем его поблагодарить за то, что стали теми, кто мы есть.
Очень неохотно, с огромным трудом, но Лиара вынуждена была признать правоту Рады. Как бы ни обливалось кровью ее сердце при мысли о грядущей войне, как бы ни рыдала ее душа о неминуемых жертвах и невыносимом людском горе, да только Алеор с Радой были правы. Наступало опасное время, в мир вырвались Эвилид и Гротан Кравор, вот-вот должны были родиться Аватары Создателя. Наступало переломное время, в которое никто уже не мог стоять в стороне, нигде уже не было спокойного уголка, чтобы переждать бурю. И Лиара понимала, что те, кто откажется сражаться и бороться в эти смутные времена, будут просто-напросто уничтожены, раздавлены грозной поступью перемен, растерты в пыль и забыты навечно в грохоте и шуме Танца Хаоса.
Она подняла глаза на Раду, которая смотрела на нее и улыбалась ей теплой, но такой грустной улыбкой, пожимая ее пальцы, на надежную и родную Раду, рядом с которой было не страшно. Лиара через силу улыбнулась ей в ответ. Она ничего не страшится, видишь? Она пойдет вперед, несмотря ни на что, и если ты хочешь быть с ней рядом, то и тебе тоже надо идти вперед. И учиться, учиться у нее этой силе.
Чем дальше они уходили от Железного Леса, тем слабее становился его шум. Но Лиара замечала и другие изменения. Постепенно в подземном тоннеле становилось теплее. Сначала исчез стылый мороз, так въевшийся в плоть и кости за последнее время, что Лиара уже даже забыла о том, каково это – когда не холодно. Ледяные мурашки прекратили бегать по плечам и промораживать позвоночник, потом стало тепло, и даже жарко, и ей пришлось расстегнуть дубленку, чтобы не начать задыхаться под толстым слоем меха. В воздухе появился странный неприятный запах, от которого слегка першило в горле.
– Сера, - проговорил Алеор, принюхавшись. В голосе его звучало удовлетворение. – Хорошо. Мы подходим к третьей преграде.
В конце концов, в тоннеле стало настолько жарко, что все они скинули с себя дубленки и теперь несли их в руках. Воздух стал влажным, душным, стены тоннеля потемнели, и Лиара то и дело слышала отдаленное шипение и недовольный рокот. Слившись с землей, она ощутила и другое: рябь. Подрагивающая, беспрестанная рябь бежала и бежала по земле; она походила на дождь на поверхности воды. Множество крохотных капелек били в эту поверхность, и повсюду расходились круги. Так было и здесь, и Лиара гнала от себя ощущение тревоги и страха, словно в броню закутываясь в золотую нежность Великой Матери в своей груди.