Песня ветра. За Семью Преградами
Шрифт:
А потом тоннель кончился, упершись в комнату, где располагалась лежанка и куча с сеном. Только очага здесь не было, да он и не нужен был в такой-то духоте. Возле комнаты отыскалось ответвление с крохотной кладовой, в которой хранились лишь крупы, сухари да сушеные фрукты. Видимо, даже сил Редлога не хватило на то, чтобы создать здесь схрон, который уберег бы продукты свежими надолго.
– Все, - недовольно буркнул Редлог, остановившись посреди комнаты и хмуро поглядывая на путников. – Пришли. Предлагаю отдохнуть здесь, а назавтра уже двинуться дальше.
Лиара чувствовала себя очень усталой, но даже
Не разговаривая, путники сгрузили на пол свои пожитки, расстелили на полу одеяла, даже не став укрываться на ночь. Жужа тряпкой вполз на кучу сена и растянулся во всю свою длину, вывалив из пасти розовый язык и тяжело дыша. Ему в его толстой шкуре здесь должно было быть хуже всех, да так оно и было, судя по всему, раз уж он сам выполз к людям, не пытаясь спрятаться от них, как обычно.
Лиара улеглась на одеяло рядом с Радой, чувствуя себя более уверено в ее объятиях, хоть на такой жаре это становилось и тяжеловато. Отросшие пряди пшенично-золотых волос Рады повлажнели, потемнели, прилипли к ее коже, а веки у нее налились тяжестью. И все равно она крепко обнимала Лиару, притягивая ее к себе как можно ближе, чтобы той не было страшно.
– Ну вот и все, искорка, завтра уже на солнышко выйдем, - проговорила она преувеличенно бодрым тоном и коснулась губами виска Лиары. – Не страшно тебе, маленькая?
– Нет, - соврала Лиара, сворачиваясь у нее в руках комочком и стараясь всей спиной вжаться в нее. Пол под ними беспрестанно дрожал, сотрясался в бесконечной агонии, и чувствовать надежное тепло Рады Лиаре было физически необходимо.
– Вот и молодец, искорка, - прошептала Рада, хоть Лиара и знала, что она не поверила ни единому ее слову. Золото, что дрожало в ее груди, позволяло Раде чувствовать все, что в ней творится, а потому и скрывать что-либо было бессмысленно. Тяжелая рука Рады на ее боку не дрожала. – Тогда отдыхай, родная. Все у нас будет хорошо, все мы сможем и преодолеем. Осталось только немного потерпеть.
Сердцем Лиара чувствовала истину этих слов, равно как и золотую пульсацию Великой Матери прямо за ребрами, но голова верить в них отказывалась и без конца шептала ей обо всех опасностях, что поджидали впереди. Только вот Лиара совершенно точно была уверена в том, что слушать этот шепот не нужно было. Рада уснула почти сразу, но сама она еще долго таращила глаза в дрожащую влажную полутьму, которую лишь едва-едва разгонял свет от двух масляных фонарей, и лишь через пару часов к ней пришла золотая тишь грез, успокоившая и давшая сил для долгого пути дальше.
Следующим утром (хотя какое утро может быть в вечной темноте тоннелей?) они поспешно собрались в дорогу, наскоро позавтракав, и Редлог первым поднялся по крутым, слегка обвалившимся ступеням земляной лестницы, откинув крышку люка на солнечный
Морщась и ворча под нос, все они выбрались по ступеням наверх. Лиара остановилась, лишь на пару шагов отойдя в сторону от схрона и слепо моргая на яркий свет. Глаза нестерпимо резало, они наполнились слезами, и только через несколько минут она смогла проморгаться и оглядеться по сторонам.
Небо затягивал толстый слой серого пепла и дыма, поднимающегося от развороченной земли. Снега здесь не было, а в воздухе стояла душная влажная жара с запахом серы, от которой першило в горле и сложно было дышать. Земля под ногами была растрескавшейся и сухой, словно перегоревшая на солнце старая кожа, никогда не видевшая влаги. Трещины бежали во все стороны, одни поменьше, всего в ладонь шириной, другие крупнее. Лиара прищурилась, глядя вперед, туда, где по всем законам должен был располагаться запад. В отдалении она видела еще больше трещин в земле и какие-то странных выростов, похожих на гнойники, из которых поминутно вырывались столбы раскаленного пара, с шипением выплескивался вверх кипяток, летели мелкие камушки, шлак и грязь. Впрочем, далеко она в этом мареве не видела, горизонт скрадывал толстый слой пара.
Лиара вскинула голову, пытаясь отыскать глазами солнце. Отсюда оно выглядело поистине страшно: раскаленный красный шар, по-зимнему низко висящий над горизонтом, дрожащий сквозь марево гари, алый как кровь. Он напоминал чей-то налитый ненавистью и злобой глаз, неотрывно следящий за Лиарой, и она содрогнулась, всей собой зовя Великую Мать, прося ее о помощи. А потом подошла к Раде и нащупала ее ладонь. Черный Ветер, чьи брови хмурились, а пристальный взгляд скользил по серым валам марева, привлекла ее к себе и обняла, и от этого стало чуть-чуть спокойнее.
Сразу же, как только зрение вернулось, Алеор энергично скинул с плеча свои узлы, растер руки и нагнулся, чтобы развязать стягивающую их бечеву.
– Значит так, - заговорил эльф, принявшись извлекать из увесистого узла куски брезента и какие-то свертки. – В этот раз драконьей чешуи у нас нет, а значит, сапоги придется обматывать парусиной и кусками обычной кольчуги. Вот бечева, - он извлек из кармана моток и небрежно кинул его в руки Улыбашки, которая поймала бечеву и удивленно воззрилась на нее. – Да, ты совершенно права, она сплетена из железных нитей, иначе может просто сгореть, - не оборачиваясь, добавил эльф. Он вытащил из узла еще какой-то мешочек и скинул в сторону. Тот был небольшим, но глухо звякнул, упав на землю. – Здесь – куски кольчуги. Приматывайте к подошвам сапог, а поверху все обвязывайте парусиной.
– А парусина не загорится? – неуверенно спросила гномиха, с опаской поглядывая на раздающего указания эльфа.
– Загорелась бы, если бы и это я не предусмотрел. – Он кивнул Каю, и тот тоже снял с плеч мешки с поклажей. – Там, в мешках, есть бутыль с жидкостью. Пропитайте ей тряпки. На какое-то время ее хватит.
– Что за жидкость? – спросила Рада, нагибаясь над указанным узлом и принимаясь шарить в нем. Ответил ей Кай.
– Сок Железного Дерева.
– Чего? – глаза Рады округлились, когда она повернулась к ильтонцу.