Песня Волчьей луны
Шрифт:
– Все в порядке, просто было очень громко, – с привычной сдержанностью ответила Арьяна. Ирвин смотрел, как движутся ее руки – боль, что билась в голове тугими толчками, медленно отступала с каждым прикосновением его истинной, и на душе было светло и очень странно.
Он готов был убить Аделарда – волки же рвут охотников, бывает и такое. Он готов был сражаться за женщину, которую считал своей – а она вдруг встала перед ним и подняла руку, готовясь стрелять. Ирвин даже начинал думать, что все это было во сне, потому что казалось слишком неправильным
Если бы с Арьяной что-то случилось, он разорвал бы Аделарда на тряпки. Ему и обращаться не пришлось бы, хватило бы голых рук.
– Ты не ранена.
– Ты это в десятый раз говоришь, – недовольно откликнулась Арьяна и отошла в сторону: подхватила полотенце, стала вытирать руки. В коридоре испуганно перешептывались слуги. Наверно, князю уже донесли обо всем, что случилось, и Киган в ярости. Ему и без того хватает проблем и забот, а тут еще и младший брат решил стреляться на дуэли.
Впрочем, Киган бы это одобрил, успокоившись и перекипев. Брат всегда говорил, что за свою честь и честь семьи нужно бороться. Наверно, поэтому он и полюбил Шейлу: та была борцом.
– И повторю в одиннадцатый: ты не ранена. Слава Богу, – Ирвин откинулся на подушку и улыбнулся. Арьяна поймала его взгляд и нахмурилась: Ирвин чувствовал, что она рассержена. Гнев плыл в ней темно-синим дымом, затуманивая глаза.
– Интересный у тебя бульдожек, – сказал он, вспомнив смешное оружие Арьяны: таким даже платок не прострелишь. Но Аделард был впечатлен самим фактом. Вряд ли раньше женщины, к которым он подкатывал, направляли на него пистолет. Им полагалось сбрасывать панталончики, а не стрелять. – Слабенький, но все же.
– Я думала, у тебя вообще ничего нет, – призналась Арьяна. Она отложила полотенце, со вздохом опустилась в кресло и криво усмехнулась. – Ты меня очень сильно напугал, Ирвин. Я… я думала, он тебя убьет.
Это было сказано с такой горькой искренностью, что было ясно: смерть мужа, навязанного судьбой, стала бы для Арьяны горем. “Она меня не любит, – подумал Ирвин. – Просто здесь я один из тех немногих, на кого она может опереться. Поэтому ей не хочется меня терять”.
От этих мыслей веяло тоской. То тепло, которое соединяет истинные пары, было похоже на золотой мед, разлитый в душе. Как быстро он станет гнить, не находя взаимности?
Может, взаимностью как раз и было то, что Арьяна вышла, закрыв его собой и подняв свое смешное оружие? В тот момент она была настоящей волчицей, которая приникает к своему волку, закрывая его горло и зная – зверь никогда не бросится на самку, даже чужую.
“Мне хотелось бы так думать, – признался Ирвин. – Но не хотелось бы впадать в детский грех самообмана”.
И они не звери. Ни идиот Аделард, который теперь вряд ли сможет нормально пользоваться своим ружьем, ни Арьяна, ни он сам.
– Он уже никого не сможет убить, – довольно произнес Ирвин, вспомнив, как Аделард отшатнулся и рухнул в траву. Не только охотники умеют хорошо стрелять,
Арьяна неопределенно пожала плечами.
– Понятия не имею. Наверно, дворецкий им занялся. Помог убраться отсюда.
Ирвин улыбнулся.
– Знаешь, это странно. Обычно женщинам льстит, когда мужчины устраивают из-за них дуэли. А ты выглядишь рассерженной.
Арьяна устало вздохнула. Посмотрела на Ирвина, как на полного дурака.
– Какая глупость, – сказала она, явно желая произнести что-то более забористое. – Какая дурь! Ну неужели он всерьез считал, что если убьет тебя, то я буду с ним? А ты о чем думал? Вот о чем, Ирвин?
Он только руками развел.
– О том, что ты моя истинная. И никто не посмеет тебя отнять.
Что еще тут можно было ответить? Арьяна отвела взгляд, и Ирвин с печальным отчаянием подумал, что все напрасно. Между ними никогда не будет той близости, которая соединяет истинную пару. Арьяна может, например, влюбиться в кого-нибудь – да хоть в того же Аделарда! Ирвин, по большому счету, просто навязанный муж – и он сам разрешил ей выбирать.
Кто может гарантировать, что в итоге она выберет именно его, а не кого-то другого? Более достойного, более нормального, более…
Перечислять можно было долго.
– Давай сегодня сходим в одно хорошее место, – предложил Ирвин. Арьяна нахмурилась.
– Это еще зачем? Тебе лучше лежать.
– Мне лучше провести с тобой вечер, – сказал Ирвин, чувствуя, что выглядит полным дураком в ее глазах. Голова неприятно ныла, но он решил игнорировать мелочи. – Покажу тебе кое-что важное, если ты не против.
– Я, конечно, против, – вздохнула Арьяна. – Потому что ты ранен. Но я понимаю, что ты просто так не отстанешь, правильно?
– Правильно, – улыбнулся Ирвин. Волчья суть шевельнулась где-то в глубине души; если бы не появление Арьяны в Хармиране, он сейчас бежал бы среди полей в волчьем облике, охотился на зайцев, ловил мерное дыхание земли. Но она сделала его человеком. Дала ему то, о чем он давно перестал мечтать. – Здесь недалеко. Но думаю, тебе понравится.
***
Когда они приехали к маленькому парку, то солнце уползло к горизонту, и мир медленно укутался в густые сумерки – пыльно-сиреневые, тихие. Откуда-то доносились голоса и музыка, но здесь, возле изящной решетки парковой ограды никого не было. Арьяна вышла из мобиля и первым ее порывом было помочь Ирвину выбраться. Она передумала почти сразу – вряд ли он хочет, чтобы в нем видели бедненького больного, которого нужно водить под руку.
– Заперто, – Арьяна подошла к воротам и дотронулась до тяжелой цепи и замка. Парк казался лохматым зеленым зверем, который затаился в клетке. Шагнешь к нему – бросится, схватит бесчисленными лапами.