Песок
Шрифт:
Моя рота блокирует избы и технику. И решаем судьбу фрицев.
Выступаем через пятнадцать минут после ухода разведки. Вопросы? Тогда к подразделениям.-
Подчиненным Васильева все было понятно, а Гришин и его комвзводов еще не понимали возможностей своих союзников, да и задача им ставилась явно вспомогательная, поэтому тоже промолчали.
д. Сергеево.
Вышли минут через двадцать. Взвода двигались рассыпным строем, похожим на колонну, которая постепенно разворачивалась в цепь. Шли недолго, пока Васильев вполголоса не дал команду залечь. Ждали минут пятнадцать,
– Вперед! Бегом!
– поднимаясь, подал команду Васильев. Побежали к деревне.
Добежав, роты рассыпались, окружая дома. Бойцы Гришина начали проверять сараи, хлева и бани. Действительно, почти все население деревни оказалось выкинутым из собственных изб. Немцев было много, поэтому они заняли все жилые помещения. Тем не менее, Васильев после минутного раздумья решил сохранить дома. Хотя бы для того, чтобы жители смогли забрать хоть какое-то имущество. Иллюзий относительно судьбы деревни никто не испытывал.
– Работаем "Факелами"! - передал по рации он своим взводам.- Готовность -две минуты!
–
Гришин, когда услышал команду, представил себе нечто совсем другое. Однако никаких факелов не увидел, бойцы, стоящие у дверей изб, что-то вытащили из своих многочисленных подсумков и замерли в ожидании.
– Начали!
– отследив стрелку на часах, подал команду по рации Васильев. Кстати, этот момент очень заинтересовал Гришина, когда Васильев первый раз при нем воспользовался рацией. Потому как таковой Степан рации не видел. Андрей просто произносил команды как бы в пространство, а его слышали как минимум все командиры взводов.
Вот и сейчас он негромким голосом дал команду, и Степан заметил, как в пределах видимости бойцы Васильева скользнули в приоткрытые двери изб.
А секундами позже произошло то, чего ни сам Гришин, ни его бойцы, и тем более жители деревни, с мокрыми глазами от жалости к своим избам, выглядывающие из хозпостроек, никак не ожидали. По деревне как по бикфордову шнуру от избы к избе понеслись вспышки света, сравнимого с молниями и тут же раздался грохот реального грома. Гражданских как ветром сдуло. В домах вылетели стекла. Степан тряс головой, пытаясь вернуть слух, с ужасом пытаясь представить, что должны были чувствовать те, кто был в избах. Посмотреть он смог минутами позже, когда бойцы Васильева и его роты начали вытаскивать из домов невменяемых немцев. Большая часть была без сознания, и возможно, мертва. И все как один обгадились. Вонь стояла несусветная. Бойцы матерились, таская тела немцев и бросая их во дворах под надзор товарищей.
– Так! Проверить избы! Вытащите их шмотки - форму и белье, если найдете. Киньте им - пусть хоть задницы вытрут и оденутся! Собрать все оружие! Санинструктора! Проверить и отсортировать не прошедших отбор на выживаемость. Когда определимся с количеством выживших - решим, что с ними делать.-
И повернувшись в сторону местных, добавил.
– Товарищи гражданские! Минут через пятнадцать можете зайти в свои дома и забрать все, что вам нужно и что вы можете унести. Завтра здесь будет бой! Поэтому уходите в сторону Хватов Завода. Здесь вам оставаться нельзя.-
Он что-то еще хотел сказать, но его прервали несколько женщин и стариков, которые, невзирая
– 0 как! Дубина народной войны!
– прокомментировал Андрей.
И был удивлен, когда избиваемые начали голосить по-русски. В основном матерно.
– Неужели? Так действенна эта методика обучения русскому языку?-
Одна из женщин оторвалась от занятия и, показав рукой на дальнюю околицу, проговорила
– А ты вон там, командир, посмотри!-
Васильев тут же подозвал Свиридова и отправил его туда, куда указала женщина.
Пока Свиридов бегал, капитан связался с теми, кто остался в Харино и дал команду на движение.
– Командир! Там это... виселица. Мужик инвалид без ног висит и девочка молоденькая.
– Так! А ну-ка! Закончили тут и рассказали мне, что тут произошло!-
После слов Свиридова к месту, где били двоих пленных, подтянулись все, оставив на охране еще не пришедших в себя немцев. Местные женщины, перебивая друг друга, начали пояснять происшедшее. Васильев поморщился.
– А ну-ка! Забираем этих и пошли!-
Оставив часовых у пленных, толпа местных и бойцов обеих рот вперемежку двинулась на другой конец деревни.
За деревней на кое-как сколоченной конструкции покачивались два тела. Девочка в легком изорванном платье, со спущенными чулками и безногий мужчина с крупным рублеными чертами сильного человека. При свете фонариков стало видно, что перед смертью они оба были сильно избиты.
Разъяснила все та же женщина, которая указала на околицу.
По ее словам, в их деревне жил Федосов - мужик - инвалид. Ноги потерял на империалистической еще до революции. Вернулся инвалидом, естественно жил бобылем. Деревня ему помогала, кто, чем мог, а он выучился тачать и ремонтировать сапоги. Этим и жил. А после мировой войны, гражданской и голода, с мужиками в деревне стало совсем плохо. И сошлась с ним одна вдова, которая стала ею, даже не успев понести от мужа. И родила от инвалида. Да при родах и умерла, оставив его с дочкой. Мужик жилы рвал, чтобы ее прокормить и вырастить. И смог. С помощью деревни, конечно же. А потом коллективизация, и в колхозе ему нашлось место нормировщика и писаря, потому как грамотный был. Дочь выросла, уехала в педучилище, а когда закончила, этой весной вернулась в свою деревню к отцу. Девочка красивая была. И летом за ней попытался ухаживать один из вот этих. А другой - дружок его. Она показала на избитых. Девочка ему отказала. Они не пойми кто. Неместные. Прибились к деревне после гражданской. Толком нигде не работали. Когда организовали колхоз - обе семьи съехали из деревни. Говорят, в город. А этим летом эти двое снова появились.
Когда началась война и немцы встали на Вопи, многие кто боялся - уехали. Председателя в армию призвали, а колхозную работу на Федосова оставили. Поэтому уехать он не смог, а дочь его не оставила.
А вчера, когда пришли немцы, эти двое сразу пошли к Федосовым. В общем, попытались федосовскую дочку силой взять, но та с помощью отца отбилась. Тогда те отомстили - сказали немцам, что хотят служить на них и готовы передать новой власти семью коммунистов.
Сами и вешали. Перед этим били. Немцы только смеялись и фотографировали.