Пестрота отражений
Шрифт:
Другой вопрос, что молоко, которым питаются новорожденные хозяева леса, производится в организме их же вида. И вот тут возможны, конечно, всякие чудеса, но что-то мне сомнительно, чтобы имитированное тело, состоящее из обрывков пептидов и смеси лево- и правовращающих аминокислот, для другого такого же тела производило настоящее молоко с настоящими белками.
Поэтому единственный наш шанс на успех — это если новорожденные котята всё же могут переваривать пищу земного происхождения. Но тогда оставался бы шанс их кормить хоть какое-то время и козьим молоком. Может, они
— Хос, — Азамат, похоже, приходит к таким же выводам, как и я, — кончай нервничать и иди к Эцагану. Надо как можно быстрее найти маму малышки. Пускай берут в помощь армию и прочёсывают все окрестности той деревни, пока не найдут охотника. Насколько я знаю, на самом восточном побережье хозяева леса не живут, значит, он откуда-то её привёз. Надо понять, откуда.
Хос, кажется, рад любому предлогу отмотаться от вылизывания котёнка. Не то чтобы я его сильно винила — вылизывать я бы тоже не хотела. Вот вычесать попробую. Знать бы ещё состав слюны — может, там что-то обеззараживающее…
— Стой, — рявкаю я, прежде чем Хос успевает смотаться. — Мне надо, чтобы ты плюнул в баночку. Или, может, соскоб с языка сделать…
Хос зажимается, но на манипуляции даётся.
— Если не получится сразу найти её маму, — говорю, — надо найти любую кормящую кошку.
Хос принимается мотать головой, едва я отстаю от него со скребком.
— Кошка не сможет кормить двоих. Даже если ей давать много еды. Так не работает.
— Да Ирлик бы с ним, мне образец молока нужен, — поясняю.
— Не дадут, — мрачно пророчит Хос и усвистывает за дверь.
Я протираю глаза и присматриваюсь, сколько осталось в бутылочке. Котятам положено давать за раз пять — восемь процентов от массы тела, и так каждые три часа. Азамат расположил кошечку у себя на коленях на одноразовой пелёнке, в естественном положении для зверя. Хос сказал, что его сестра и кверху пузом могла питаться, но мы предпочли не рисковать. Однако когти у девочки совсем не детские, и она, как это свойственно кошкам, втыкает их в ближайший мягкий предмет — Азамату в ногу. Я состыковываюсь с собственным мозгом достаточно, чтобы найти подходящую подушку и подсунуть под пелёнку.
— Слушай, — вдруг выпаливает Кир, — помнишь отца Атех, знающего этого?
— Да, — я с усилием прокручиваю шестерёнки у себя в голове. — У него служанка — хозяйка леса.
— Она родила недавно, — сообщает Кир, уже листая контакты. — Атех, привет, дай телефон своего отца очень-срочно-пожалуйста!
— От кого? — заторможенно уточняю я. Сказывается перенасыщенный и очень долгий день. Но я в своё время так поняла Хависа, что если кто-то из хозяев леса связывается с людьми, то другие его уже не принимают. Существование же полукровок до сих пор под большим вопросом, и зная то, что я знаю об устройстве тела муданжского коренного населения, я не могу себе это представить.
— Какая разница, молоко-то её, — резонно отвечает Кир, принимая
Договориться с Авьясом ничего не стоит. А вот с его служанкой… И я могу её понять: она и так-то дикая, за всю жизнь за пределы Авьясова двора не выходила, а тут ещё с младенцем куда-то переться на ночь глядя… Хотя ночь из всего этого — наименьшая проблема, звери всё-таки ночные.
Прикинув так и этак, мы с Киром решаем рвануть туда сами. Нужен ведь только образец молока, а в анализатор дома засунем.
Я кидаюсь стерилизовать молокоотсос — он валяется без дела с тех пор, как Алёнка перешла на самостоятельное питание, а мне же нужно, чтобы ничего лишнего не попало. Кир — на кухню сцапать для нас перекус в дорогу, поужинать-то так и не удалось.
Когда я возвращаюсь в гостиную, девочка уже разделалась со своей порцией леопардьей смеси, и Азамат с Чачей пристраивают её спать в переносную люльку.
— Ветеринар сказал, грелку ещё надо, — тихо напоминает Чача, так что я бегу за грелкой.
Азамат хочет поставить люльку у нас в спальне, но тут вдруг Чача вцепляется в ручки.
— Ахмад-хон, давайте я ночью подежурю.
— Да ладно, — удивляется Азамат, — и так тебя во внеурочное время вызвали. Иди отдыхай.
— Я подежурю, — настаивает Чача. — Мне нетрудно просыпаться каждые три часа. Я умею программировать свой сон.
— Не сомневаюсь, — улыбается Азамат. — Но вообще-то я тоже.
— Вы потревожите Хотон-хон, — приводит новый аргумент Чача.
— Так я сейчас улечу, — напоминаю, — а потом ещё буду анализатор гонять. Хорошо если к завтраку получу правильную смесь.
— Ветеринар проинструктировал меня, как массировать мочевой пузырь детёныша, — не отступает Чача. — Это необходимо, иначе…
— Ладно, — вздыхает Азамат. — Хочешь — дежурь. Но тогда оставайся здесь на ночь, вон, в гостевой спальне.
Чача только этого и ждал — подхватил люльку и скрылся за дверью.
— Вы, э-э… — подаёт голос Рубчий, о котором в эти напряжённые минуты все напрочь забыли, — часто так ночи проводите?
— Лиза с Киром часто, — отвечает за меня Азамат. — Меня обычно не подключают, но тут, видишь, особая ситуация.
— И… — Рубчий кидает на меня ещё один странный взгляд, — ночами по планете летают?
— Ну а как ты хотел? — фыркаю я. — Чтобы все строго днём болели?
Тут является Кир с пакетом еды, и мы отчаливаем, оставляя Азамата отвечать на дурацкие вопросы его друга, не познавшего ещё прелести жизни с работающей женой.
В унгуце, пока Кир рулит, я пытаюсь дозвониться Ирлику. Это обычно непросто: у него и так-то семь пятниц на неделе, а теперь эти семь пятниц размазаны ровным слоем по обитаемой Вселенной. То на Земле конференция, то на Эспаге фестиваль, то в какой-то никому неизвестной галактике внезапно взбрело бунт спровоцировать. Я, в принципе, рада, что он не на Муданге такими вещами развлекается — когда соединяешь в себе функции бога огня, смеха, лжи, войны и науки, эту гремучую смесь лучше выплёскивать подальше и по чуть-чуть. Но поймать Ирлика стало совершенно невозможно.