Пьесы. Статьи

Кручковский Леон

В статье «Письмо к правнуку» от 27 января 1939 года, посвященной трагедии республиканской Испании, резко сформулирована одна из проблем, всю жизнь занимавшая Кручковского — писателя, драматурга, публициста. Это проблема личной ответственности каждого человека за историю, проблема «тех, кого ничего не касается, ничего из того, что происходит в огромном человеческом мире». В этом же «Письме к правнуку» Кручковский писал: «…то, что является для меня цепью открытых вопросов, будет для тебя серией фактов, зарегистрированных в учебнике истории. Но я хочу выразить здесь то, о чем не скажет тебе никакая энциклопедия…»

Это письмо — обращение к потомкам не только по форме. Публицистика Кручковского важна для нас не только как историческое

свидетельство, как отражение поисков решений кардинальных морально-философских и художественных вопросов времени передовой польской интеллигенцией XX века. И в наши дни многие из вопросов, поставленных Кручковским, являются «открытыми», и творчество писателя, в том числе его публицистическая проза, помогают нам в их решении.

«Повторный прозаический дебют» — так был назван в критике новый роман писателя «Тенета», изданный в 1937 году. Неожиданными были тема — маленький человек в тенетах эпохи, и способ ее художественного решения — пристальная разработка психологии героя. Но сила романа заключалась не в психологическом анализе, точнее, не только в нем. Преломление общественных закономерностей жизни в индивидуальной психике, психологизм на службе социологической интерпретации человеческой судьбы — вот что было новым в романе Кручковского и привлекало к себе внимание. «Реализм интеллектуальный, реализм психологический» — так определил новое качество прозы Кручковского К. Выка в одной из первых рецензий на роман.

Город, в котором происходит действие романа (в нем легко угадывается Краков), раздирается общественными противоречиями. На фоне наступающей ночи «голода, кризиса и фашизма», говоря словами единомышленника писателя — поэта Вл. Вроневского, в романе прослежена судьба безработного интеллигента Генриха Богдальского, опустившегося на дно общественной жизни. «Бездеятельная воля», социальная пассивность героя не позволяют ему вырваться из круга мелкобуржуазных нравов и обычаев своей среды. Общественная безликость, равнодушно-животное существование делают его податливым к фашистской демагогии. Роман, таким образом, анализирует социальную и психологическую природу явлений, стимулирующих распространение фашизма. Эта проблема волновала писателя в «Герое нашего времени», она рассматривалась в публицистических статьях, особенно в нашумевшей брошюре «В атмосфере диктатуры». В романе «Тенета» она получила яркое художественное воплощение.

Богдальскому в романе противопоставлен человек активной воли и мысли, молодой врач Эмиль Рудный, ищущий освобождения из силков капиталистической действительности в социалистическом мировоззрении.

Роман вводил читателя в гущу современной жизни, в сферу выбора идейных и моральных позиций. Эта проблема станет отныне ключевой для всего последующего творчества Кручковского.

В 1938 году писатель выезжает в Бельгию собирать материал для нового романа из жизни польских горняков в эмиграции. Война помешала работе над книгой. В годы войны, черновой набросок романа был утерян, найден и опубликован лишь много лет спустя. Война остановила работу и над историческим романом из эпохи последнего польского короля Станислава Августа Понятовского. Рукопись романа пропала.

В сентябре 1939 года Кручковский участвует в боях польской армии с гитлеровцами и попадает в плен. В годы второй мировой войны он — узник немецкого лагеря для военнопленных в Арнсвальде. Весной 1945 года лагерь был освобожден Советской Армией. Кручковский возвращается на родину, вступает в ряды Польской рабочей партии, целиком отдает себя общественной и литературной работе. Переживания военных лет не притупили его гражданской страстности. «Быть бойцом первой в нашей истории победоносной революции» — вот девиз послевоенной жизни и творчества писателя. Кручковский становится одним из деятельных организаторов культурной жизни в возрожденной Польше. Он входит в состав первого парламента народной

Польши, Крайовой Рады Народовой, в 1945—1948 годах является заместителем министра культуры и искусства, с 1947 года постоянно избирается в сейм. Он — один из создателей литературного журнала «Твурчость», председатель Союза писателей в 1949—1956 годах, член Общепольского комитета защитников мира и Всемирного Совета Мира. В 1953 году Кручковскому была присуждена международная премия «За упрочение мира между народами».

В многочисленных послевоенных публицистических выступлениях писатель убежденно отстаивал важнейшие эстетические принципы социалистического искусства. Одной из главных задач социалистического творчества Кручковский считал изображение «общественной диалектики жизни» и ее преломление в индивидуальном сознании, изображение «человека в процессе общественного развития». Для этого, по словам писателя, нужен надежный источник знаний о человеке и обществе — марксистско-ленинская теория. Без ее компаса «писатель рискует запутаться в революционной диалектике современных событий, оказаться совершенно бессильным перед ними, либо ограничиться лишь регистрацией фактов и событий без установления между ними смысловых связей и взаимозависимостей, без создания современных, ясных и понятных «конструкций человеческих судеб», то есть без всего того, что свидетельствует о реализме и в особенности о социалистическом реализме в литературе».

Суждения Кручковского о социалистическом реализме как живом и плодотворном творческом методе актуально звучат и сегодня, когда проблема социалистического реализма продолжает оставаться в центре самых острых идеологических дискуссий. Не потеряли своей актуальности и программа развития социалистического искусства, разрабатываемая писателем в публицистике послевоенных лет, его высказывания по вопросам культурного наследия, традиции и новаторства в литературе, роли художника в обществе, массовой культуры, модернизма и авангардизма.

Публицистика Кручковского интеллектуальна, диалектична, а также художественна. В ней ощущается незаурядный талант писателя-полемиста, убежденного в правоте своих позиций. Она становится особенно блестящей, когда писатель вступает в спор с чуждыми взглядами и аргументами. Ее характерной и привлекательной чертой является «диалогичность», связанная, по-видимому, с драматургическим дарованием писателя. «Критика в самом своем существе есть и должна быть дискуссией», — писал Кручковский, высоко оценивая «внутреннюю моральную и интеллектуальную» дисциплину критической мысли, от которой наряду с мировоззрением зависит подлинная идейность критика.

В своих выступлениях писатель затрагивает широкий круг вопросов — от общественно-политических («За новую программу культурной политики») до эстетико-литературных («О внутренней биографии писателя»), от размышлений о современном искусстве вообще («За современность в наших театрах», «Против «массовой» культуры — за культуру масс») и заметок о творчестве польских и зарубежных писателей («Мицкевич», «Жеромский», «Чехов», «Толстой», «Горький») до раскрывающих творческую лабораторию автокомментариев к своим драмам («Путь к «Немцам», «Еще о «Немцах» и др.).

Творческие интересы Кручковского после войны связаны почти исключительно с драматургией. И в этом жанре, как и в довоенных романах, Кручковский явился подлинным новатором, преобразователем современной польской драмы с ее камерно-психологическими мотивами. Истинное новаторство в художественном творчестве, по мнению Кручковского, только частично должно складываться «на основе автономных законов развития искусства, а также на основе развития современных технических средств распространения, таких, как кино и телевидение, и из их влияния на другие области творчества. Ведь мы же знаем, что и эти новые средства могут служить старому, мрачному, зловонному содержанию, щекотанию цивилизованного хамства, растлевающему производству «mass culture».