Пьесы
Шрифт:
ЦЕЗАРЬ (Ахиллу).Значит, ты можешь пойти войной на египтян от имени Рима? И на римлян – на меня, если понадобится, – от имени Египта?
АХИЛЛ. Ты сказал, Цезарь.
ЦЕЗАРЬ. А не скажешь ли ты, военачальник, на какой стороне ты находишься сейчас?
АХИЛЛ. На стороне права и богов.
ЦЕЗАРЬ. Гм. Сколько у тебя войска?
АХИЛЛ. Когда я двинусь в бой, враги узнают это.
РУФИЙ (воинственно).А воины у тебя – римляне? Если нет, то не важно, сколько их у тебя, лишь бы не превышало пятьсот
ПОТИН. Напрасно ты пытаешься запугать нас, Руфий. Цезарь терпел поражения раньше. Он может потерпеть их и теперь. Всего несколько недель тому назад Цезарь, спасая свою жизнь, бежал от Помпея. И, может быть, не пройдет нескольких месяцев, он побежит от Катона и Юбы Нумидийского, царя Африканского.
АХИЛЛ (с угрозой, подхватывая речь Потина). Что ты можешь сделать с четырьмя тысячами человек?
ТЕОДОТ (пискливым голосом, подхватывая слова Ахилла). И без денег? Уйдите прочь!
ПРИДВОРНЫЕ (яростно кричат и толпятся вокруг Цезаря).Идите прочь! Египет – египтянам! Убирайтесь!
Руфий жует бороду, он слишком взбешен, чтобы говорить. Цезарь сидит совершенно спокойно, точно он завтракает, а к нему пристает кошка, требуя кусочек копченой рыбы.
КЛЕОПАТРА. Почему ты позволяешь им так говорить, Цезарь? Ты боишься?
ЦЕЗАРЬ. Да что же, дорогая? Ведь то, что они говорят, – это истинная правда.
КЛЕОПАТРА. Но если ты уйдешь, я не буду царицей.
ЦЕЗАРЬ. Я не уйду, пока ты не станешь царицей.
ПОТИН. Если ты не глупец, Ахилл, возьми эту девчонку, пока она не ушла у нас из рук.
РУФИЙ (вызывающе).А почему бы заодно не прихватить и Цезаря, Ахилл?
ПОТИН (отвечая на вызов, словно ему пришлась по душе эта идея).Неплохо сказано, Руфий. Правда, почему бы и нет?
РУФИЙ. Попробуй, Ахилл! (Кричит.)Гвардия, сюда!
Лоджия немедленно наполняется воинами Цезаря; обнажив мечи, они останавливаются на ступенях и ждут приказания своего центуриона, который держит жезл в руке. Сперва египтяне встречают воинов гордыми взглядами, но затем угрюмо, нехотя возвращаются на свои места.
БРИТАН. Вы все здесь пленники Цезаря.
ЦЕЗАРЬ (милостиво).О нет, нет! Ни в коем случае. Вы гости Цезаря, господа.
КЛЕОПАТРА. А почему ты не рубишь им головы?
ЦЕЗАРЬ. Что? Отрубить голову твоему брату?
КЛЕОПАТРА. А что же? Ведь он же отрубил бы мне голову, если бы представился случай? Правда, Птолемей?
ПТОЛЕМЕЙ (бледный и упрямый). И отрублю, когда буду большой.
Клеопатра борется в своем новообретенном величии царицы с неудержимым желанием показать язык Пюлемею. В последующей сцене она не принимает участия, но наблюдает с любопытством и изумлением; она вся дрожит от
ПОТИН. Цезарь, если ты попытаешься захватить нас…
РУФИЙ. Он сделает это, египтяне. Будьте готовы к этому. Мы захватили дворец, побережье и Восточную пристань. Дорога к Риму открыта. И вы пойдете по ней, если такова будет воля Цезаря.
ЦЕЗАРЬ (любезно). Мне не оставалось ничего другого, Потин, надо было обеспечить отступление моим собственным воинам. Но ты свободен и можешь идти, как и все другие здесь во дворце.
РУФИЙ (возмущенный этим милосердием).Как? И предатели? И вся клика?
ЦЕЗАРЬ (смягчая его выражения).Римская оккупационная армия и все остальные, Руфий.
ПОТИН (вне себя).Да… Но… но ведь…
ЦЕЗАРЬ. Что ты хочешь сказать, друг мой?
ПОТИН. Ты выгоняешь нас на улицу из нашего собственного дома. И с величественным видом заявляешь нам, что мы можем идти. Это вы должны уйти.
ЦЕЗАРЬ. Твои друзья на улице, Потин. Тебе там будет спокойней.
ПОТИН. Это подвох. Я опекун царя. Я шагу отсюда не сделаю. Я здесь по праву. А где оно – твое право?
ЦЕЗАРЬ. Оно в ножнах Руфия, Потин. И мне не удержать его там, если ты будешь слишком медлить.
Возмущенный ропот.
ПОТИН (с горечью). И это римская справедливость!
ТЕОДОТ. Но не римская благодарность, полагаю?
ЦЕЗАРЬ. Благодарность? Разве я в долгу перед вами за какую-нибудь услугу, господа?
ТЕОДОТ. Разве жизнь Цезаря так ничтожна в его глазах, что он забывает, что мы спасли ее?
ЦЕЗАРЬ. Мою жизнь? И это все?
ТЕОДОТ. Твою жизнь, твои лавры, твое будущее.
ПОТИН. Он говорит правду. Я призову свидетеля, и он докажет, что если бы не мы, римская оккупационная армия под предводительством величайшего воина мира держала бы ныне жизнь Цезаря в своих руках. (Кричит в лоджию.)Сюда, Луций Септимий!
Цезарь вздрагивает, потрясенный.
Если ты слышишь меня, приди сюда и подтверди мои слова Цезарю.
ЦЕЗАРЬ (содрогаясь). Нет, нет.
ТЕОДОТ. Да, говорю я! Пусть военный трибун принесет свидетельство.
Луций Септимий, подтянутый, чисто выбритый, выхоленный, атлетического сложения человек лет сорока, в одежде римского воина, с правильными чертами лица, решительным ртом и тонким красивым римским носом, проходит через лоджию и становится перед Цезарем, который на миг закрывает лицо плащом, но затем, овладев собой, откидывает плащ и с достоинством смотрит на трибуна.
ПОТИН. Говори, Луций Септимий. Цезарь явился сюда, преследуя своего врага. Разве мы дали убежище его врагу?