Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура
Шрифт:
В 1776 году в Таганрог прибыли первые греки-переселенцы, служившие ранее в русском Албанском полку. Для них в 1781 году было учреждено греческое купеческое управление, через три года преобразованное в магистрат. Год спустя греки выстроили скромную деревянную церковь Свв. Константина и Елены, но купцов-греков она вскоре перестала удовлетворять, и они в 1807 году задумали выстроить каменный храм. Из Греции в Таганрог приходило ежегодно более 200 торговых судов.
Купцы заготовили «материалы и <…> просили тамошнего архитектора Моллу сделать им несколько образцовых планов той церкви. Но как помянутые (купеческие. – В. А.) конторы просят о доставлении им сверх того для образца плана соборной церкви, сооруженной в бывшем городе Софии (позднее, часть Царского Села. – В.
Вышеупомянутая Константиноеленинская церковь была «ими (греками. – В. А.) такоже заложена и, по случаю строения сей церкви, сделано им мною значущее вспоможение и так теперь <…> строение обеих оных церквей продолжается…», как писал И. Варваци, главный благотворитель храма. Возведение храма датируется 1809–1812 годами и он – творение А. Мола, неплохого мастера, судя по несохранившемуся ампирному зданию на Греческой улице. Как писал П.П. Филевский, историк Таганрога: «После продолжительных трудов храм был выстроен в таком виде, каков он теперь. Постройка фундаментальная и грациозная». Ее венчал большой купол, над портиком возвышалась двухъярусная колокольня. Деревянную церковь в 1830-е гг. перевезли в какое-то уездное село22.
Знаменитый богач и благотворитель Иоаннис Варваци (1743–1825), чья жизнь ныне хорошо исследована, покинул Астрахань, где он до этого долго жил, не сразу. Он перебрался в Таганрог ради лучшего для здоровья климата, лишь после того как выстроил здесь собственный дом, который, увы, не сохранился. Таганрог с его активной греческой колонией стал последним местожительством Варваци в России. Для этого приморского города он сделал много, в том числе основал и построил греческий монастырь23.
7 июля 1807 Кампенгаузен докладывал министру внутренних дел: «Прибывший из Астрахани в Таганрог надворный советник Варваций вознамерился выстроить там собственным иждивением греческую каменную церковь и избрал для сего место, уступленное ему женою капитана 2 ранга Сарандинаки…». Хотя выяснилось, что «в Высочайше утвержденном плане г. Таганрога на оном месте церковного строения не положено», 14 июля Александр I строительство разрешил24.
Привожу текст собственноручного прошения Варваци от 11 декабря 1809 года на Высочайшее имя, которое детально документирует ранний период истории греческого Иерусалимского монастыря: «В бывшую у России с Оттоманскою Портою первую войну при Императрице Екатерине Великой служили в Архипелаге, в российском флоте, под предводительством графа Алексея Григорьевича Орлова, немалое число разного звания людей греческой нации, в числе которых находился и я с собственным моим кораблем во все продолжение оной войны <…>.
На основании сего (императорского. – В. А.) рескрипта все вышеописанные греки с семействами своими, оставя свое отечество, родственников, имущество, перешли в Россию и, по Высочайшему назначению, большая половина из них поселилась в возобновленном тогда портовом городе Таганроге и окрестностях…
Будучи движим усердием к Богу и уважением к памяти Императрицы Екатерины Великой за всемилостивейшее Ея призрение и покровительство меня с единоплеменниками моими, вознамерился я воздвигнуть – вместо означенной деревянной – каменную, пред прежнюю гораздо обширнейшую церковь. Но, как по осмотру моему с тамошним начальством места оной церкви, оказалось оное в разсуждении тесноты, неудобным к построению преднамере-ваемого мною здания, то, с согласия тамошних прихожан, избрано другое и на оном, по благословению Преосвященного Платона, архиепископа Екатеринославского, заложена церковь во имя Святой и Живоначальной Троицы с двумя приделами: св. Иоанна Златоуста и св. вмц. Екатерины, на собственном моем иждивении, которая с украшением ее иконостаса, церковною утварью <…> будет мне стоить более 100 тысяч рублей…». Кроме того, Варваци обязывался построить дом для причта и ежегодно выделять тысячу рублей
Постройка трехпрестольной Троицкой церкви на углу Варваринской и Александровской интенсивно шла в 1809–1812 годах, но затем замедлилась из-за войн с турками и Наполеоном. К концу строительства планы Варвация изменились – он задумал обратить Троицкую церковь в мужской монастырь, для чего запросил разрешение Синода. 27 августа 1814 года Синод рассмотрел его прошение и подал императору доклад, в котором говорится: «Строение же сей церкви и каменной же вокруг нее ограды окончено вчерне, да и во всем будет совершено, как надеется Варваций, скоро, с издержкою на все до 200 тыс. рублей. Он желает, чтобы служение в сем храме совершалось на греческом языке…».
В своем постановлении Синод определил: «Сему монастырю навсегда быть в зависимости от Св. Гроба Господня». В тот же день последовало Высочайшее одобрение: «Таганрогскую церковь дозволить обратить в монастырь с наименованием Иерусалимский Александро-Невский, поставив оный навсегда в зависимость от места Гроба Господня». Затем последовало согласие Иерусалимского Патриарха Поликарпа. С освящения собора (оно, скорее всего, произошло в 1815–1816 гг.) вплоть до закрытия монастыря его настоятелем состоял архимандрит-грек, монахами были тоже греки, жившие в пристроенном двухэтажном доме, и все службы свершались на греческом языке. В московский Опекунский совет Варваци положил 40 тыс. руб., проценты с суммы шли на содержание обители26.
Один придел монастырской Троицкой церкви был освящен в честь об императоре Александре I во имя Св. благ. Александра Невского (его предпочли Св. Екатерине, хотя Екатерина II много сделала для греков), второй – во имя Свт. Иоанна Златоуста в честь самого Иоанниса Варваци. Общий вид храма повторял вид Софийского собора в Царском Селе. Тот же четырехколонный входной портик, большой барабан, прорезанный окнами, по краям – две башни-колоколенки. Различия в деталях, по-видимому, внес сам Руска или они появились во время строительства (в этом случае он – соавтор), которое, как утверждается, производил приглашенный из Греции архитектор. Таганрогский собор также очень похож на церковные постройки Дж. Кваренги, спроектированные в 1780-е годы в присущем ему стиле.
Софийский собор в Царском Селе сохранился и действует, таганрогский монастырь в 1923 году закрыли и через три года разобрали. На его месте стоит возведенный в 1933 году четырехэтажный дом (Александровская ул., 68), на стене здания в начале апреля 2005 года местное греческое общество «Эллас» открыло памятную доску с упоминанием И. Варваци27.
21 ноября 1825 года в монастырском соборе отпевали Александра I, который в 1818 году побывал в нем. Оформлением castrum doloris (погребального сооружения. – В. А.) занимался прибывший из Петербурга архитектор И. Шарлемань, ученик Руски. Позднее на месте, где стоял гроб, была положена мраморная плита с черным на ней крестом, присланная императрицей Марией Феодоровной. Тут же находилась икона – ею митрополит Санкт-Петербургский Гавриил благословил обручение вел. кн. Александра Павловича с его невестой Елизаветой Алексеевной, она после смерти супруга подарила монастырю утварь из золоченого серебра и 20 тыс. руб.
Стоявший с 1831 года перед собором памятник Александру Благословенному работы И.П. Мартоса большевики уничтожили, но горожане в 1998 году его восстановили. К сожалению, восстановления Троицкого собора, к которому причастен Л. Руска, ждать не приходится28.
В конце царствования Александра I начался упадок Таганрога из-за отсутствия глубокой гавани, восстания в Греции и войны с Турцией. «Таганрог хорошо выстроен и находится в приятном местоположении: домы в нем каменные и кирпичные, красивой архитектуры <…> В начале текущего столетия в Таганрог приходило еще довольно много иностранных кораблей, так что правительство считало нужным содействовать развитию торговли этого города…». По мнению автора этих строк, Анатолия Демидова, известного богача и филантропа, посетившего город в 1837 году, торговлю подорвало как сильное обмеление, так и основание в 1833 году карантина в Керчи: «…Вот отчего во время нашего пребывания в нем город этот показался нам печальным, безжизненным»29.