Петербургские апокрифы
Шрифт:
— Митя, что с вами, милый? — тихо спросила Наташа.
Вздрогнув от неожиданного голоса, Митя вскочил; его лицо было в красных пятнах, но слезы высохли в ту же секунду от одной только ужаснувшей мысли, что он может выдать свою слабость.
— После купанья сморило, прилег и не заметил, как задремал, — с кривой улыбкой ответил Митя.
Оглядев комнату и заметив выдвинутый чемодан, Наташа спросила:
— Так это правда, что вы хотите уехать от нас?
— Будто это важно для кого-нибудь — уеду я или нет? — вопросом ответил Лазутин.
— Сейчас Коля рассказал маме, и она просила меня
— Но ведь всему же есть границы, — сумрачно промямлил Дмитрий.
— Наташа, Ната! — закричали снизу.
— Я вас тоже очень прошу, милый Митя, останьтесь хоть до моих именин. Ну потерпите для меня, — быстро проговорила Наташа, дотрагиваясь до Митиного рукава; в дверях, улыбнувшись еще раз, проговорила. — Для меня, — и побежала по лестнице.
Митя прошелся по комнате, пихнул ногой под кровать чемодан и, встав у окна за занавеской, смотрел, как мелькали в цветнике яркие платья приехавших барышень.
«Милая, милая, чего для тебя не перенесу», — произнес Лазутин почти вслух и улыбнулся счастливо.
С утра моросил мелкий дождь, предвещающий уже близкую осень. За завтраком, как всегда, говорил один Андрей Федорович. Он был в духе, получив утром письма с какими-то приятными новостями.
— Да, поздравляю вас с новым соседом, — сказал он уже в конце завтрака, — в Чугуновку пожаловали владетели. Прямо из Англии. Генеральшу я когда-то знал. Достойная женщина, очень шикарно лет двадцать тому назад выглядела, хотя и тогда уже не была молода и вдовела; сын же ее, кажется, впервые посетил наши края. Учился в Англии, имеет придворное звание, но не служит. Говорят, весьма образованный человек.
— Что они будут здесь делать, не понимаю, — промолвила Александра Львовна.
— Да уж где тебе, матушка, понять, — продолжал Андрей Федорович, раздражаясь, — по-твоему, если богатый, то только и счастье балы задавать да по курортам трепаться. А молодой Чугунов, говорят, не в папашу пошел (большой кутила и мот покойник-то был) и теперь хочет хозяйство сам вести, по новейшим системам. Конечно, ему не трудно, имея миллиончиков пять состояния, из Англии машины и скот выписывать. Посадили бы вот в нашу шкуру, когда из-за каждого рубля дрожишь.
Александра Львовна только рукой махнула, а Андрей Федорович долго еще сердился на кого-то и, кончив завтрак, вышел из столовой, хлопнув дверью, чем, впрочем, кончалась почти каждая трапеза в доме Тулузовых.
— Несносный старикашка, — произнесла Александра Львовна довольно добродушно. — И смолоду-то несносным был, а теперь хоть на цепь сажай. А вы еще, Митя, на него обижаться вздумали. Что же нам-то тогда было бы делать?
— Да я, мама, тебе удивляюсь, как ты его переносить можешь так долго, — печально сказала Наташа.
— Так прежде он все-таки лучше был, а теперь не разводиться же после того, как серебряную свадьбу отпраздновали, — будто оправдывалась Александра Львовна. — А ведь женились мы по любви; maman{277} была сильно против нашей свадьбы и всю жизнь его терпеть не могла, — как сойдутся, так и поругаются.
— Угораздило тебя, мамахен, влюбиться тоже, —
Александра Львовна даже обиделась немного.
— Ничего не поделаешь: «любовь зла, полюбишь и козла». Ты же вот глаз с Кати Маровской не сводишь, а ведь такая противная девчонка, вертлявая, ломака и красоты никакой.
— Попался, Жук, — хохотала Наташа, — а теперь пришла очередь Коле обидеться.
— Молодец ты, мамочка, у меня, обожаемая моя, — целовала Наташа Александру Львовну.
Наташа была беспокойная сегодня какая-то, то смеялась, бросалась на шею матери и покрывала ее поцелуями, теребила Колю, только с Митей почти не говорила, что после ласковости последних дней обижало его. После завтрака все пошли наверх, на детскую половину, «Подальше от старика», — сказала Александра Львовна.
В угловой большой комнате, где стояли кровати для приезжих гостей, как обыкновенно, расположились: Коля с книгой у окна, приготовляясь читать, Александра Львовна — в кресле с бесконечным вышиваньем своим, Наташа — у ног ее, Митя, заложив руки за спину, тихими шагами совершал свою прогулку от печки к окну.
— Читай, только без пафоса, Жук, и что-нибудь любовное, — заказывала Наташа.
— Уж непременно про любовь, — перелистывая том Тургенева, ворчал Коля, сам любивший исключительно любовные рассказы и даже писавший тайком ужасно страстные повести из великосветской жизни. — Ну, вот хотите «Первую любовь»{278} прочтем? — предложил Коля.
— Ах, это как отец и сын в одну и ту же девушку влюбились, — вспоминала Александра Львовна.
Коля начал читать. Прислонясь к печке, Митя посматривал то в окно на низкие разорванные тучи, которые плыли по чуть-чуть ясневшему кое-где небу, то украдкой переводил взгляд на кресло. Александра Львовна с круглым румяным лицом, с гладко причесанными, слегка седоватыми волосами, сосредоточенно вышивала. Наташа, более бледная, чем всегда, до странности похожая на мать, с золотистыми косами, туго обернутыми вокруг головы, вряд ли внимательно слушала, задумавшись о чем-то. Увлекшись, Коля читал, не останавливаясь. Дождь перестал, и все быстрее неслись тучи по словно вымытому голубому небу.
— Поучительная история, — заметила Александра Львовна, когда Коля кончил читать.
— Мне ее жалко. Как это ужасно, — задумчиво промолвила Наташа.
— Ну, сама виновата, развратная девчонка. Откуда это Тургенев взял? Еще теперь могла быть такая особа, а в наше время…
Александра Львовна сложила работу, поцеловала Наташу в лоб и, продолжая еще критиковать повесть, пошла вниз узнать об обеде.
Коля побежал пить. Наташа тоже встала и, подойдя к окну, задумчиво чертила пальцем по запотевшему стеклу.
— Что с вами, Наташа? — спросил Митя после минуты молчания. — Вы так печальны сегодня.
— Со мною ровно ничего. Скучно. Надоело все. Скорей бы в город, — оборачиваясь, проговорила Наташа, не смотря на Митю.
— Но еще вчера… — робко начал Митя.
— Ах, вчера, вчера, — резко перебила Наташа, — вчера было вчера, а сегодня скучно.
— Я не понимаю, — совсем тихо проговорил Митя.
— Тем хуже для вас, — как-то неприятно засмеялась Наташа и, вся покраснев, вдруг быстро выбежала из комнаты.