Петербургские истории
Шрифт:
— Так в смутные времена всегда так, — Софья вздохнула, — а нормальные люди страдают. Вот и эти… Зина говорит, песни поют странные, стучат по барабанам и бубнам.
— И что? — я пожала плечами, — по ночам, что ли? Спать мешают? Так участкового на них напустить и вся недолга.
— Участковый там несколько раз приходил, да толку-то? А от этих песенок бесовских Мурка Зинкина на стенки бросается, орет не своим голосом и чуть не в окно сигает! Кошки — звери божьи, нечисть за версту чуют.
— Кошка — это
— А можете?. — Софья Платоновна уставилась на нас с такой надеждой, что я чуть не фыркнула, в последнюю секунду прикусив язык.
Бабушка уже давно деликатно рассказала нашей знакомице, что мы стреги, заодно объяснив, что и как, и чем мы отличаемся от колдунов и сатанистов, так что старушка от нас не шарахалась. Тогда Софьюшка покивала, поразмыслила и пообещала, что будет, если что, иметь в виду. Вот, видимо, сейчас поэтому и начала разговор.
— Можем.
— А сегодня?..
— Можно и сегодня, выходные, все-таки, почему бы нет?
— А они будут музицировать? Может, по закону подлости, перенесут свои репетиции.
— Ой, Кристиночка, они как в пятницу вечером начнут, дай бог, чтобы к полуночи воскресенья успокоились! Вот погодите, счас до ризничьей сбегаю, по телефону Зине позвоню, уточню…
Платоновна подхватилась с бабушкиного кивка и убежала в храм, звонить родственнице.
— Ба?.. — я приподняла бровь.
— Думаю, да.
— То есть, это тот ритуал подействовал?
— Да, однозначно. Ты же видишь, что вокруг творится? И Димон, и вот теперь Софья… Думаю, это только начало.
— А ты уже делала такой ритуал когда-нибудь?
— Делала, еще с твоей прабабушкой, а с моей мамой, в 30-е годы. Время тогда было сложное, так что пришлось потрудиться, чтобы профессорскую должность твой прадед не потерял.
— И помогло?
Ба усмехнулась:
— Еще как!.. И сейчас нам поможет. Может, не так быстро, как хотелось бы, но — поможет.
— Дай-то богиня!
Тем временем вернулась Софья Платоновна:
— Поехали, Юдифь Георгиевна, они дома и нас ждут! А эти, черти полосатые, играют!
И мы поехали.
Гороховая улица сияла весенней чистотой и свежим лоском магазинов и бутиков. Платоновна провела нас через дворы, вошла в один из подъездов и направилась к старинному лифту. Впрочем, тот оказался сломан.
— Ну вот! — она явно расстроилась, — придется пешком на четвертый этаж топать.
— Ничего, дойдем.
На третьем этаже Софья приостановилась и подняла палец к потолку:
— О! Слышите?
Я навострила уши:
— И в самом деле, толи воют, толи поют.
Зина ждала нас в дверях:
— Третий час уже развлекаются. Сосед только что ходил, скандалил, а этим все нипочем. Я слышала через дверь, как он ругался. Да вы проходите,
Поблагодарив, мы прошли на кухню. Зина хлопотала у плиты. В кухню заглянули ее муж и сын — парень лет двенадцати. Поздоровавшись, они ретировались. Вскоре на столе уже красовался начищенный до блеска чайник, вазочка с карамельками и початый пирог с капустой.
Пирог был вкусным. Пока пили чай, прислушивались. Странное, в самом деле, пение. Совсем не: «харе, Кришна!», как часто возле метро сейчас распевают. И не христианское, насколько я разбираюсь. Заунывное, странное. И зубы от этого ныть начинают, словно от низких частот. Бррр!..
— М-да… — бабушка подошла к вентиляционной отдушине, где было лучше слышно, и подняла палец.
Мы послушно замерли. Она прислушалась, явно что-то узнав: вон, как нахмурилась. Что-то серьезное?
— Софья, у вас тут церковных свечек и святой воды не найдется?
— Найдется, а как же! — женщины засуетились и принесли из комнаты требуемое.
— Ба?
— Coizione di Baal [26] — она поджала губы, а я наморщила лоб, вспоминая.
Нет, не помню.
— А?..
Бабушка тоже вспомнила, что этого я еще не изучала, и пояснила для всех:
— Точно, сатанисты. Эх, и откуда они только вылезают?..
Она подумала.
— Так, говорите, из какой они квартиры?
— Тринадцатой, как по заказу. Под нами.
26
Coizione di Baal (ит.) — Соитие Ваала, ритуал сатанистов (авт.)
— Понятно. Можно от вас позвонить?
— Конечно, конечно!
Зина увела бабушку, а Софья уставилась на меня с немым вопросом. Я пожала плечами. До таких высот мне еще учиться и учиться.
Вскоре бабушка вернулась, и мы в шесть рук начали кропить углы святой водой, обходить все-все закоулки со свечками. Те дымили и чадили.
— Вот так, — завершив круг, ба велела составить все свечи на столе, — пусть догорят до конца, и огарки надо сразу вынести и выкинуть, подальше, не в мусоропровод, а куда-нибудь на помойку, лучше, если вообще в чужом дворе, или в канал.
— Я Гарика пошлю, — Зина покивала, — спасибо вам.
— Рано еще спасибо говорить, — ба была сурова и серьезна, — это мы только начали. Сейчас я тут одним серьезным людям позвонила, посмотрим, что они найдут. Возможно, очень даже, еще придется кое-что сделать. Но это уже после того, как дело завершится. А пока ждем.
— Тогда, может, еще чайку?
После третьего чайника во дворе зарокотали моторы. Гарик вскочил и рванул к окну.
— Ух, ты! — в полном восторге завопил он, — менты и ОМОН!! Вау!!.