Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало
Шрифт:
Однако сей «бриллиантщик» больше исполнял «галантерейные» вещи, украшенные драгоценными каменьями: разнообразные табакерки с шифрами, перстни, часы. Многие подобные изделия работы Классена использовали для подарков при путешествии по России и по странам Европы младших великих князей, Николая и Михаила Павловичей.
Вещественная августейшая благодарность Ивану Фёдоровичу Паскевичу
В конце июля 1817 года к Ивану Фёдоровичу Паскевичу, командующему дивизией в Смоленске, примчался фельдъегерь с высочайшим повелением срочно явиться в столицу, чтобы по просьбе императрицы Марии Феодоровны сопровождать в поездке по России великого князя Михаила Павловича. Вдовствующая царица помнила заслуженного генерал-лейтенанта еще совсем юным, когда тот в 18 лет, уже будучи лейб-пажом, по желанию Павла I, стал флигель-адъютантом самодержца. Что же касается Александра I, то монарху не один раз представлялись случаи оценить ум и мудрость военачальника. Ведь именно по доводам и настоянию Паскевича русская армия устроила французам кровопролитное побоище не под Смоленском, а в самом городе, и сами полководцы Барклай де-Толли и Багратион благодарили молодого стратега. Отлично проявил себя Иван Фёдорович и в порученном ему Александром I в 1816 году расследовании так называемого Липецкого дела, когда удельных крестьян
Потому-то Ивана Фёдоровича Паскевича высочайшие особы посчитали лучшей кандидатурой для довершения воспитания «порфирородного» великого князя, поскольку Михаил Павлович «при всем его остром уме, доброй нравственности и душевном благородстве», по мнению августейшей матушки, отличался излишней пылкостью нрава и недостаточной любознательностью, проистекавшими от все более усиливавшейся страсти к фронтовым занятиям, мешающим занятиям умственным.
С 11 августа 1817 года путешественники побывали за три месяца во многих русских городах, пока не прибыли в Москву [326] . Императрица Мария Феодоровна была настолько довольна, что 12 ноября прислала ментору своего младшенького драгоценный подарок при следующем рескрипте:
326
Майков И.M. Паскевич-Эриванский, граф Иван Фёдорович, светлейший князь Варшавский // Русский биографический словарь. Т. Павел, преподобный – Петр (Илейка). СПб., 1902. С. 333–339.
«Иван Фёдорович! По благополучном возвращении вашем из путешествия с любезнейшим моим сыном великим князем Михаилом Павловичем, возблагодарив вас уже за все труды ваши и усердие вами оказанное, я приятнейшею поставляю себе обязанностию изъявить вам еще мою искреннюю признательность особенным знаком. В сем намерении вручаю вам приложенную здесь табакерку. Я желаю, чтобы изображенное на оной имя напоминало вам, что вы в полной мере оправдали мое к вам доверие и что рвением и попечением вашим приобрели право на отличное уважение и доброжелательство, с каковым и пребываю вам благосклонною. Мария» [327] .
327
РГИА. Ф. 759. Оп. 1. Д. 366. Л. 93.
Ф. Крюгер. Фельдмаршал Иван Фёдорович Паскевич. 1834 г.
В следующем году И.Ф. Паскевич сопровождал великого князя в ознакомлении с Европой, а когда 3 июня 1819 года вернулся из-за границы, завершив образование «порфирородного» воспитанника, то опять получил от радостно встретившей путешественников вдовствующей императрицы Марии Феодоровны золотую табакерку, исполненную по ее заказу в Петербурге то ли А. Филиппеном Дювалем, то ли Вильгельмом Классеном. Однако если в прошлый раз красивую коробочку украсило «вензелевое имя» вдовы Павла I, то теперь заботливому ментору досталось самое престижное пожалование для царедворцев – «табакерка с портретом». Но мало того: на крышке презентованной вещи вокруг лика благосклонно улыбающейся августейшей маменьки, окруженного алмазной рамкой с надписью: «Souvenir de l’Ann'ee 1819» («Напоминание о 1819 годе»), разместились шесть цветных каменьев: малахит (malachite), яшма (jaspe), сердолик-карнеол (carneole), гранат-гессонит (hessonite), изумруд ('emeraude) и лазурит (lapis-lazuli), составляющие имя Michel [328] . (См. цвет. илл. 28.)
328
Государственный Эрмитаж. Кузнецова, Об анаграммах… С. 46; Кузнецова, Курьезный язык знатоков… С. 236–237. Определение камней, как и в большинстве экспонатов из собрания Государственного Эрмитажа, сделано в начале 1980-х годов Марианной Борисовной Чистяковой, научным сотрудником (а затем и ученым секретарем) Минералогического музея РАН им. А.Е. Ферсмана.
Судьба придворной Алмазной мастерской
Еще в начале правления Александра I императорским указом от 18 января 1802 года реорганизовали в целях экономии и придворную Мастерскую Алмазную. Заодно «за старостию и болезнями» вовсе уволили от службы подмастерьев Данилова и Елизарова, обратив их жалования «им в пенсион по смерть». Закрылась и ставшая ненужной мастерская «по обтачиванию пат при Эрмитаже», а «оставшимся без употребления гранильщикам Рахонину, Чавкунову и Бибикову за долговременную их службу» Александр I повелел ежегодно выплачивать каждому пожизненную пенсию в 440 рублей, равнявшуюся прежнему окладу [329] . Лишь «при особых по Ермитажу должностях» не только сохранили оставшегося «при делании пат художника Григория Кениха» (так теперь именовали Георга Кенига, некогда работавшего бок о бок с самой «Семирамидой Севера») и состоявшего при последнем «Ивана Кениха», но и на Пасху в первые годы девятнадцатого столетия выдавали соответственно 150 и 100 рублей награждения [330] . Однако в первой половине 1815 года Георг (Григорий) Кениг скончался, и уже с июля в память заслуг мастера его супруге Ревекке, оставшейся безутешной вдовицей, все последующие семнадцать лет, вплоть до ее смерти, выплачивали как весомую пенсию оклад покойного мужа в 1200 рублей годовых [331] .
329
РГИА.
330
РГИА. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3919. Л. 224.
331
РГИА. Ф. 468. Оп. 16 [581/2527]. Д. 2024. Л. 114 об. Книга пенсионов. 2-я половина 1811 г. Благодарю за сообщение об этом документе искусствоведа Александру Васильевну Алексееву, долгие годы проработавшую в Павловском дворце-заповеднике хранителем мебели и отдавшей много лет архивным поискам. О Георге Кёниге см.: Кузнецова, Век восемнадцатый… С. 313–318.
Теперь Алмазная мастерская стала третьим отделением в штате Кабинета. Правителю ее дел полагалось в год отныне получать 1500 рублей, оценщику причитались 800, а «на помощников к разным должностям назначенных, так же на… ювелира и его ученика» выделялись 18 300. Отдельным пунктом оговаривалось «Ювелира и ученика употреблять не токмо к содержанию в чистоте бриллиантовых вещей, но и к поправке оных, а между тем по возможности и к делу новых вещей из казенных камней» [332] .
332
РГИА. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3919. Л. 46–49.
Но уже через шесть лет Александр I, начертав 3 октября 1808 года на предложениях Дмитрия Гурьева «Быть по сему», утвердил новый штат Кабинета. Правителям каждого из трех отделений (первое заведовало канцелярией, второе – мягкой рухлядью, то есть мехами, третье – драгоценными вещами) не только на целую тысячу рублей повышали жалование, но теперь они именовались их начальниками [333] .
По штату Кабинета, утвержденному Александром I 28 марта 1819 года, формально деление Кабинета на три отделения сохранилось, однако функции их отчасти изменились. Бывшие второе и третье отделения стали лишь двумя столами нового второго отделения, позднее названного Камеральным. В ведении первого стола оставались меха, а второго – драгоценные вещи и подарки. Разнообразные бриллиантовые предметы, требовавшиеся августейшим особам, приобретались в Камеральное отделение непосредственно как у ювелиров, так и у владельцев нужного украшения.
333
РГИА. Ф. 468. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4054. Л. 73 об.; Д. 3925. Л. 118.
Согласно новому штату, ювелирные изделия оказывались теперь под присмотром двух оценщиков, получавших годовой оклад по 800 рублей серебром в год и обладавших правом изображать государственный герб на своих вывесках [334] . Позднее Николай I увеличил количество штатных оценщиков Кабинета до трех человек, при этом лишив их окладов, да к тому же ввел вакансии кандидатов в оценщики [335] .
Оценщики Кабинета
334
Юферов Д.В. История коронных бриллиантов // Алмазный фонд СССР. Вып. 3. М., 1925. С. 17–18.
335
Скурлов В. Придворные ювелиры Болин // Шведы на берегах Невы: Сборник статей. Стокгольм, 1998. С. 215.
«Фёдор Жванов сын Яннаш»
До нововведений престижную должность единственного оценщика драгоценных камней и вещей Кабинета уже несколько лет, сменив на этом посту Якова Дюваля, занимал Иоганн-Фридрих Яннаш, после обучения ремеслу в Варшаве прибывший в 1793 году с паспортом от русского посланника и через три года вступивший мастером в иностранный цех [336] .
Когда придворный ювелир вдовствующей императрицы окончательно решил покинуть опостылевший Петербург и уехать на родину, он 10 марта 1802 года подал прошение «на всевысочайшее Его Императорского Величества имя. Ведь Якову Дювалю нужно было заранее освободиться от занимаемой им с 1788 года при Кабинете Е. И. В, с окладом 600 рублей в год, должности «ювелира в оценке драгоценных вещей, как казенных, так и партикулярных». И теперь уважаемый коллежский советник, исправлявший порученные обязанности «всегда при всем усердии с точностию и верностию», хлопотал об увольнении, ссылаясь на мешающие работать «болезненные припадки» [337] .
336
Алфавит… С. 63; B"acksbacka… S. 294.
337
РГИА. Ф. 468. Оп. 3. Д. 100. Л. 4.
В эти же мартовские дни в Кабинет, также на имя «Всепресветлейшего державнейшего великого государя Императора Александра Павловича», поступило прошение от «Фёдора Иванова сына Яннаша» о ревностном желании «вступить в службу» в Кабинет, поскольку приобрел «старанием моим познавать достоинство драгоценных камней, как то: брилиянтов и прочих цветных, и производить работы вещей с украшением их таковыми камнями» [338] . В удостоверение своей квалификации ювелир представил оригинал данного ему 13 октября 1796 года свидетельства о записи Иоганна-Фридриха Яннаша после успешно выдержанного экзамена «в алмазного дела искусстве» сочленом в книгу «почтенного Санкт-Петербургского золотых, серебряных и галантерейных дел цеха». Сей документ, скрепленный цеховой печатью, тогда подписали «алдерманны и заседатели» сего столичного общества: старшина Карл Годефруа (Carl Godefroa), старшинские товарищи Андрей Далберх (Andreas Dahlberg) и Христоф-Фридрих Мерц (Christoph-Fried: Merz), а также цеховой писарь Иоганн-Христиан Кайзер (Johann-Christian Kayser) [339] .
338
РГИА. Ф. 468. Оп. 3. Д. 100. Л. 1. 4 об.
339
РГИА. Ф. 468. Оп. 3. Д. 100. Л. 2–3 об., 5–5 об.