Петербургский сыск. 1870 – 1874
Шрифт:
– Из этого? – Путилин указал тростью на комод и подошел к нему ближе, – из какого ящика?
– Из верхнего?
Иван Дмитриевич наклонился к ящику комода, чтобы посмотреть поближе, на полированной поверхности виднелись свежие царапины и борозды, словно кто—то пытался применить, сперва, силу, но потом воспользовался ключом.
– Когда вы отпирали замок, он поддался легко?
– Я не почувствовал никаких затруднений, только мне показались странными царапины.
– Вы носите ключ с собою?
– Нет, – ответил
– Он был на месте, когда вы решили заглянуть в комод?
– Это—то и показалось мне странным, господин… э…
– Путилин, – и вы всегда храните ключ там, в потайном месте.
– Я – человек забывчивый, вот и пришлось себе найти место для хранения, где ключ был бы в полной сохранности.
– Вы вполне доверяете своей кухарке?
– У меня не было повода подозревать ее в таком деле, не первый год мне готовит, нет, исключено.
– У вас у самого есть какие—нибудь мысли по поводу происшедшей кражи?
– Никаких, – пожимал плечами Кособрюхов, – ума не приложу, как могли открыть ящик, ведь пытались сломать. Не понимаю, – он покачал черной с проседью головой.
– Попробуем разобраться, – Путилин еще раз осмотрел ящик, он на самом деле не был взломан, только кто—то попытался это сделать, а уж потом то ли подобрал ключ, то ли у вора был свой. Иван Дмитриевич внимательно присмотрелся к замку, внутри не виднелось на царапин, ни зарубрин, какие остаются от отмычки. Начальник сыскного отделения почесал висок и произнёс:
– М—да! Я вижу серебряные подсвечники, дорогие вещи лежат по гостиной. Более ничего не взяли?
– Вот именно, это и странно, – с обидой в голосе пожаловался Николай Фомич, – словно приходили только за деньгами.
– Тогда, как могли попасть в квартиру?
– Мне не ведомо, – Кособрюхов опустился на диван.
– Миша, – позвал Путилин помощника, – проверь черную лестницу.
– Понял.
Через несколько минут вернулся.
– Иван Дмитрич, взломана дверь.
– Так, теперь знаем, как попал в вашу квартиру злоумышленник. Господин Кособрюхов, кто знал, что вы храните такую немалую сумму?
– Никто.
– Друзья, приятели, знакомые?
– Упаси Бог, – замахал руками Николай Фомич, – я никогда ни под каким видом о своих денежных делах не говорю.
– Вы же собрались покупать имение, а значит, кто—то должен был знать об этом?
– Нет, нет, я сам собрался ехать, такое предприятие обошлось бы мне дешевле, чем нанимать человека и платить ему деньги.
– Но кто—то же знал о деньгах, если взломал, – Путилин посмотрел на помощника, тот кивнул головой, – дверь и, зная, где они лежат, открыл нужный ящик комода?
Подполковник хотел что—то произнёсти, но Путилин его опередил, – согласитесь, выглядит странно.
– Вы хотите сказать, – вскочил Кособрюхов с горящими
– Господин Кособрюхов, я только хочу, чтобы вы припомнили, говорили ли с кем—либо о деньгах? Кто мог знать, где они хранятся? Как же вести расследование, если вы ничего толком не можете сказать?
– Да я бы рад, но я ничего никому не говорил, а уж тем более деньги не показывал. Не имею надобности в хвастовстве.
– Хорошо, – Путилин прошел по гостиной и остановился у единственного окна, выходящего на пустой в дневной час Кузнечный переулок, – значит, не можете сказать, откуда узнал, злоумышленник не только о деньгах, но и где они лежат и еще более важное, что он знал, где вы прячете ключ.
– Ну, – Николай Фомич начал ходить по комнате, то и дело, натыкаясь на один и тот же угол стола, морщился, но не переставал делать три шага к окну, три обратно, – ничего не понимаю, – наконец, он остановился, пожал плечами, – это за гранью моего понимания.
– Всегда находится простое решение, – Иван Дмитриевич стоял спиной к находящимся в гостиной, словно был занят размышлениями. Преступник, в самом деле, не мог с улицы видеть стоящего у комода хозяина, Путилин убедился еще внизу, когда рассматривал окна квартиры Кособрюхова. Тогда как? Складывалось такое впечатление, что он стоял рядом, невидимый и наблюдал, хотя мог воспользоваться ключом, но сперва попытался взломать. Значит, догадался, где висит заветный кусочек металла только здесь, а видел, что хозяин подошел к шкапу и сунул за него руку. Итак, – Миша, подойди ко мне.
Жуков подошел ближе.
– Вот дом, видишь, что напротив? – Сказал он довольно тихо, что находящиеся, хоть и напрягали слух, но ничего не услышали.
– Да.
– Будь любезен, дружок, проверь квартиры на втором и третьем этаже, пожалуй, с окном напротив и выше него.
– Вы думаете?
– Миша, – повысил голос Иван Дмитриевич, – я просил, что тебя сделать? А не препираться, ступай.
Помощник начальника стрелой вылетел из гостиной, Путилин обернулся к хозяину.
– Скажите, а шторы у вас всегда открыты, как сейчас.
– Да, мне нравится, когда светло в гостиной.
– Понятно, в каких купюрах были ваши средства?
– В процентных бумагах по тысяче шестнадцать штук и двадцать банкнот по сто рублей уже деньгами.
– Значит, есть сотенные, это уже легче. Вы случаем номера не переписали?
– Только «процентовок», вам может помочь?
– Да, я думаю, поможет, если злоумышленник захочет потратить деньги в столице.
– А если нет?
– Россия велика, – уклончиво начал Путилин, чтобы не расстраивать Кособрюхова, – номера мы разошлем, но сами понимаете, что преступник не побежит завтра тратить похищенные деньги, а может придержать и тогда пройдет довольно много времени прежде, чем что—либо вскроется.