Петербургское действо

Салиас-де-Турнемир Евгений Андреевич

18-ти-лтній Фленсбургъ, въ исход 1743 года, пріхалъ въ Берлинъ, ища средствъ къ существованію, и скоро уже собирался надть мундиръ солдата. Рекруты были нужны королю Фридриху.

Въ то же самое время въ Берлинъ прибыла принцесса Іоанна-Елизавета Ангальтъ-Цербстъ, съ дочерью Софіей-Фредерикой. Прибытіе ихъ ко двору прусскому обусловливалось необходимостью испросить денегъ, а равно и совтовъ короля предъ роковымъ шагомъ, дальнимъ путемъ въ Россію, гд красавица дочь должна была сдлаться супругой наслдника русскаго престола.

Великій монархъ, проницательный

и тонкій политикъ и мудрый правитель, самъ почти придумалъ это сватовство. На свт издавна на всякаго мудреца довольно простоты и прусскій король не могъ предвидть, чмъ станетъ со временемъ для него, для Россіи, для Еввопы, для міра, эта покровительствуемая имъ двушка, эта идеально красивая, умненькая, съ быстрымъ и огненнымъ взоромъ, но еще съ дтскимъ личикомъ, 16-ти-лтняя принцесса Софія-Августа-Фредерика.

Принцесса мать, женщина капризная и пустая, своенравная и упрямая въ мелочахъ и безхарактерная въ важныхъ случаяхъ, давно уже сердила короля своими сборами въ путь и отсрочками. И вотъ, наконецъ, король взялся за дло ршительно, вызвалъ ее въ Берлинъ, надавалъ много совтовъ, кром того, не смотря на свою невроятную скаредность, далъ и денегъ. Наскоро собравъ принцесс небольшую свиту, онъ подарилъ ей экипажи, конюховъ, курьера и снарядилъ въ дорогу подъ именемъ графини Рейнбекъ, съ приказомъ соблюдать строгое инкогнито до Риги, гд встртитъ ее камергеръ Нарышкинъ.

Въ эту, на скорую руку составленную, маленькую свиту попалъ охотникомъ юноша Фленсбургъ и выхалъ съ принцессами въ Россію, въ качеств чего-то въ род пажа.

Могъ ли 18-ти-лтній юноша, красивый, умный и честолюбивый, въ долгомъ пути по безконечнымъ снгамъ съ частыми и долгими остановками и бесдами на постоялыхъ дворахъ, остаться безнаказанно равнодушнымъ спутникомъ 16-ти-лтней красавицы принцессы. Не даромъ при всхъ маленькихъ дворахъ Германіи того времени юные красавцы пажи были героями многихъ романовъ, иногда и трагедій. И Фленсбургъ зналъ это…

Какъ ни безсмысленно и глупо это, но бдный шлезвигскій юноша во время пути безумно влюбился въ юную принцессу — невсту царскую.

Ни об принцессы, конечно, ни кто-либо изъ свиты не знали и не подозрвали сердечной тайны юнаго пажа. Вс равно полюбили юношу за его заботливую услужливость, тонкую любезность, въ которой сквозила кровь праддовъ — рыцарей.

Въ этотъ долгій и трудный путь, въ часы однообразныхъ зимнихъ вечеровъ на привалахъ, гд-нибудь въ глуши, иногда въ изб, подъ гулъ и завыванье мятели на двор, среди чуждаго народа и непонятнаго нарчія, молодой Фленсбургъ былъ неоцнимъ и незамнимъ. Онъ разсказывалъ, плъ, смшилъ, показывалъ фокусы…

Въ Москв, посл крещенія въ православіе принцессы Софіи, затмъ, посл внчанія великой княжны Екатерины Алексевны съ наслдникомъ престола, неосторожная, безпокойная и безтактная принцесса Елизавета была вжливо выпровождена правительствомъ изъ Россіи. Надо было поневол избавиться, въ лиц ея, отъ усерднаго агента Фридриха и отъ множества сплетенъ, интригъ, которыя она создавала между двумя дворами.

Поневол, съ досадой, съ горечью выхала Елизавета

Цербстская изъ Москвы, простясь съ дочерью, чтобы никогда уже не свидться.

Вся свита принцессы двинулась за ней, исключая юноши Фленсбурга. Онъ одинъ былъ оставленъ при двор наслдника и оставленъ по вол императрицы. Изъ всей свиты принцессы одинъ Фленсбургъ обратилъ вниманіе на себя и заслужилъ благорасположеніе Елизаветы Петровны. Онъ одинъ изъ всей «прізжей своры» не интриганствовалъ, не наушничалъ, держалъ себя съ достоинствомъ, полюбился наслднику и снискалъ даже пріязнь и покровительство Шуваловыхъ, Бестужева… Увряли, что онъ будто тоже служилъ кому-то ловкимъ соглядатаемъ, но ничто никогда не подтвердило этого…

Итакъ, Фленсбургъ остался въ Россіи, сдлался равно любимцемъ и великаго князя, и великой княгини, и сталъ офицеромъ гвардіи.

Прошло изъ года въ годъ — десять лтъ. И однажды 28-ми-лтній Фленсбургъ, уже капитанъ потшнаго голштинскаго войска, былъ вдругъ арестованъ и высланъ изъ столицы.

Оказалось, что полудтская любовь 18-ти-лтняго пажа, какъ ни была безсмысленна и самонадянна, не прошла съ теченіемъ времени, при разнообразныхъ перемнахъ въ его карьерр и въ жизни. Это чувство въ мужчин, въ тонкомъ придворномъ, въ усердномъ офицер голштинскаго войска, только окрпло и какъ бы руководило всмъ его существованіемъ.

Десять лтъ Фленсбургъ считался лишь преданнымъ рабомъ великой княгини и великаго князя и ни разу не измнилъ себ, ни разу не проговорился ей, что его сердце было порабощено еще принцессой Софіей.

Но, наконецъ, однажды, въ пору разныхъ несогласій, ссоръ и семейныхъ недоразумній при маломъ двор въ Ораніенбаум, голштинскій капитанъ оказался вдругъ однимъ изъ дятельныхъ интригановъ между мужемъ и женой… Екатерина Алексевна открыла это случайно и пригрозилась довести до свднія самой государыни. Интриганъ тотчасъ сознался самъ во всемъ, объяснилъ все безумнымъ, давнишнимъ чувствомъ и ревностью и, почти рыдая, упалъ къ ногамъ великой княгини.

Но чувство бднаго шлезвигскаго дворянина, прежняго пажа, понемногу вышедшаго кой-какъ въ люди, показалось великой княгин только крайне оскорбительнымъ. Она захотла немедленно избавиться отъ присутствія при двор этого безумца и доложила обо всемъ императриц, прося перевести Фленсбурга куда либо, давъ назначеніе по служб… Но императрица приняла все горячо къ сердцу и Фленсбургъ былъ арестованъ, разжалованъ и сосланъ въ Угличъ.

Великій князь назвалъ все клеветой и искренно пожаллъ забавнаго потшника своего голштинскаго войска.

Прошло еще много лтъ. Скончалась императрица и чрезъ дв недли по восшествіи на престолъ, Петръ еодоровичъ, хорошо помнившій всхъ своихъ, вернулъ Фленсбурга изъ ссылки, возвратилъ ему чины, подарилъ триста душъ и назначилъ адьютантомъ-переводчикомъ къ пріхавшему дяд.

И вотъ, при двор новаго императора, снова появился капитанъ голштинскаго войска, правая рука и любимецъ дяди государя… и злйшій, непримиримйшій врагъ государыни. Долголтнюю страсть замнила въ ссылк долголтняя ненависть.