Петля дорог
Шрифт:
— Ирена, вы нашли выход?
Она помолчала.
— Нет… Ян, я думала, ВЫ нашли…
На этот раз пауза получилась многозначительной.
— Вы решили, — медленно произнес вампир, — что я смылся, бросив вас?
— Нет… то есть в какую-то минуту… нет, я так не думала.
— Ирена, — в голосе вампира послышалось почти презрение.
— Я так не думала, Ян, честное слово… Я решила, что с вами что-то случилось…
— Со мной действительно… случилось, — вампир усмехнулся в темноте.
Они сидели на подстилке из сухого мха. Фонарь пришлось затушить. Из всех троих зрением обладал сейчас один только Семироль.
Ирена
Ей на минуту стало обидно. За Река, который на самом деле насмешки не заслужил.
Собачий лай на поверхности давно уже угомонился. Сейчас, вероятно, люди в черном готовят экспедицию в преисподнюю, а испуганные хуторяне отговаривают их, потому как кровосос, надо полагать, уже и рыцаря, и злонамеренную беглянку употребил в пищу, вернее, в питье…
Ирена в изнеможении прикрыла глаза. Смотри — не смотри, разницы все равно не было никакой, с закрытыми глазами даже удобнее…
В темноте ее взяли за руку. Пожатие было знакомым, но непривычно слабым; потом рука осторожно легла ей на живот.
— Все в порядке, Ян…
Пожалуй, она сказала это даже слишком бодро. Прикосновение Семироля было одновременно нежным и хозяйственным; зачем, зачем она в свое время, лежа в дрянной гостинице на соломе, молча обещала отдать этого ребенка… его заказчику?
Пусть даже родится трижды вампиреныш…
— Ян, я…
Она запнулась. Упырь-адвокат снова пожал ее руку — доброжелательно, но очень слабо:
— Ничего, Ирена… Той ночью мне потребовалось… вы знаете что. Нервная встряска, все такое, короче, физиологическая потребность… Я скоро нашел, за счет кого ее утолить. Не пугайтесь — тот мужичонка остался жив… Зато Провидение… нам следовало догадаться сразу. Провидение сочло мои действия достойными кары… Я упал и сломал ногу! На ровном месте, Ирена! Я так удивился… Мимо проезжал возчик, и тут, Ирена, начинается самое интересное… Вместо того, чтобы отвезти меня в гостиницу, как я просил… этот идиот счел, что настало время заработать немножко счастья ему и его дочке… И увез калеку, то есть меня, к себе в пригород, в опеку… Ирена, я ведь ничего не понимал! То есть начинал понимать… Идиоты. Они взяли мне ногу в лубок — неправильно! Обращаться к врачу не сочли нужным — зачем раздавать заслуги перед Провидением чужим людям… Ох, я не раз и не два вспомнил Ника — вот был профессионал… вернее, не был, а есть… Короче говоря, мое терпение исчерпалось. Я немножко пополнил свои запасы гемоглобина — травма, Ирена, травма! — и на костылях поплелся на поиски лекаря… Но Провидению опять что-то не понравилось — и меня выследили, затравили как упыря! Бегать на одной ноге неудобно… И больно. Я забился в какую-то дыру… На сегодняшний день нога моя срастаться не желает, налицо все возможные осложнения… Не за горами сепсис. Вернее, у меня уже десять раз развился бы сепсис, если бы в пещеру время от времени не забредали…
— Вы упырь? — глухо спросил рыцарь.
Ирена вздрогнула от звука его голоса.
— Да, — равнодушно отозвался Семироль.
— Это вы сосали кровь из…
— Да, да, да. Но той девочке, кажется, даже понравилось.
Ирена высвободила руку, остававшуюся в ладони Семироля. Тот не сделал ни движения, чтобы ее удержать.
— Рек, — она старательно улыбнулась в пустоту. — Познакомьтесь,
Повисла пауза. Слишком долгая для непринужденной светской беседы.
— Вы циничная, вредная человечеству тварь, — сказал Рек, и голос его как-то металлически звякнул.
Ирена обеими руками вцепилась в скрипучий мох.
— Человечеству? — удивился Семироль. — Кто тут у вас в роли человечества, юноша?
Рек не слушал:
— Я обещал тем людям убить вас… И я исполню обещание.
— Сейчас? — саркастически осведомился Семироль.
Пещера ожила.
В отдалении послышались… нет, не голоса. Идущие в облаву хранили молчание; еле слышно поскрипывали камушки у них под ногами, изредка звякал металл.
Охота началась. Вернее, начался ее очередной этап.
Семироль склонился к Ирениному уху, и она кожей ощутила жесткую бороду на его щеках:
— Забирайте своего дон-кихота… и отходите вглубь.
— А вы?!
— Я калека, но не настолько же…
Она заметила, что голос его чуть дрожит. Совершенно не от страха. И не от волнения.
Совершенно иная страсть владеет сейчас преуспевающим адвокатом. Сильнейшая, вовсе не человеческая страсть.
— Ирена, ну идите же… Мне очень НУЖНО. Иначе я умру.
Ирене так ничего и не узнала о дополнительных способностях упыря-адвоката, тех, что не находили применения в зале суда. И даже не уверилась до конца, что они вообще были, эти способности. Как говаривал в свое время осужденный доктор Ник, «черт его знает. Упырь…»
Рек молча увлек ее в темноту… впрочем, темнота была везде. На ощупь, скользя ладонями по стенам, Рек забрался в отдаленный отросток коридора, в тупичок, и оставил Ирену у себя за спиной, сам же встал, перегородив проход, изготовив свой цеп…
Некоторое время они слышали, как осыпается песок и поскрипывают камушки. Как вполголоса, глухо, переговариваются люди; потом на стены лег слабый отблеск фонаря, и тут же исчез, и звякнуло раздавленное стекло.
Ругань… Видимо, огонь затоптали прежде, чем вспыхнуло разлитое масло.
Снова ругань. Приглушенный вскрик.
Скрипнул зубами справедливый Рек-Шиповник.
Вопль ужаса. Приближающийся топот…
Новый крик. Тишина. Темнота.
Вопль такой, что хоть затыкай уши. Новый звон стекла. Вопль, удаляющийся по коридорам.
— Не бойтесь, Рек, — сказала Ирена с нервным смешком.
Возможно, он обернулся. И хорошо, что она не видела его лица.
На самом деле она успокаивала не его, а себя. Она действительно ужасно боялась — не людей в черном, конечно…
Она боялась, что в установившейся под землей тишине раздастся размеренное, удовлетворенное чавканье.
— …А если они вернутся?!
— Они не вернутся, — сказал Семироль с явным сожалением.
Он сидел у стены, вытянув ногу, туго перетянутую полотняными лоскутами. Рядом лежала суковатая палка, заменявшая охромевшему адвокату костыль. Фонарь освещал его лицо, исхудавшее и заросшее бородой; еще час назад вампир-адвокат походил, вероятно, на подзаборного доходягу — но теперь отросшие волосы приобретали холеный блеск, выравнивалась кожа на лбу и на скулах.