Петля дорог
Шрифт:
Лес. Берег. Тишина, но не глухая, пещерная — пронизанная звуками тишина ясного летнего полдня… Солнце. Все просто.
Она подползла ближе к костру. Легла, греясь одновременно в двух огнях — солнечном и рукотворном…
Проклятое Провидение. Безжалостное, безглазое, прямолинейное, как фельдфебель…
Она поймала на себе взгляд.
Семироль лежал, неудобно повернув голову. Из глаз его наконец-то ушла обморочная муть; вампир-адвокат смотрел на Ирену, и смотрел внимательно и ясно.
Она поднялась на четвереньки. Подобралась поближе, путаясь в рваном подоле. Села рядом.
— Ян?
Он
Нога его была с двух сторон зафиксирована плоскими, особым образом подогнанными палками.
Время не текло. Солнце висело в ажурных кронах, неподвижное и доброжелательное. Будто глаз уравновешенного, сытого божества…
— Мы обманули Провидение, — сказала Ирена шепотом.
Пришел от реки Рек. Бросил на траву связку крупных, незнакомых Ирене рыбин. Мельком взглянул на нее, на лежащего Семироля, отвернулся…
Ирена в который раз отдала должное мужеству бескорыстного рыцаря. Рек сделал вид, что и ожившая Ирена, и очнувшийся Семироль мало его интересуют.
ГЛАВА 13
— …Один хозяин недосчитался монетки, и подумал, что это служанка взяла ее… И поколотил служанку, а поскольку был выпивши, так и до полусмерти… На другой день рука у него попала в молотилку, и лекарь отнял руку по самое плечо. Чуть оклемавшись, стал хозяин думать, как умилостивить Провидение… и, желая вернуть руку, подарил свой дом вдове своего брата, которая жила с детьми в бедности и под чужой крышей… И вскорости откопал он на своем поле сундук, а не дне сундука — две золотых перчатки… И заплакал тот человек горестно и злобно: «Смеется надо мной Провидение… Нет насмешки горше, чем дарить перчатки безрукому!..» Другой — юноша — желал получить любовь прекрасной девы, и, чтобы пленить ее сердце, украл денег и купил ей драгоценное кольцо… Но дева отвергла подарок, а Провидение за кражу наслало болезнь и лишило юношу мужских достоинств. Тогда, желая искупить вину, стал он подавать нищим, кормить сирот, и ни дня его не проходило без доброго дела… Провидение стало им довольно и в награду послало любовь прекрасной девы. И когда она пришла к нему на ложе, он заплакал горестно и зло… потому что дева, даже самая соблазнительная, была ему без надобности. Смысл же моего рассказа таков: верша зло, не думай, что удастся умаслить суровое Провидение… чтобы не пришлось потом плакать!..
Рассказчик умолк. Собравшиеся в корчме переглядывались — уважительно, но хмуро, даже испуганно. Пущенная по кругу шапка вернулась, полная медных монет.
— Спасибо, добрые люди… Завтра расскажу вам про женщину, которая наносила себе раны, дабы родичи могли перевязать их… И про волка, что отвратился от мяса, желая заслужить милость Привидения. И про козла, который испортил огород и был наказан за потраву… Завтра, добрые люди. А сейчас у меня саднит в горле…
Рассказчик залпом осушил предложенный стакан, поднялся, опираясь на костыль, и удалился в дальнюю комнату — те, кто видели его вчера, могли бы отметить, что сегодня он двигается куда легче и ловчее…
Во всяком случае, Ирена, шедшая следом, отметила.
Притворилась за спиной дубовая дверь.
— С приобретеньицем, —
Рек, неподвижно сидевший перед горящей свечой, промолчал.
Семироль уселся за стол. Придвинул к себе тарелку с холодной ветчиной, изъял из тайника бутылку темного вина. В одиночестве выпил; Рек по-прежнему молчал, Ирена присела на табурет напротив.
— Ну что, рыцарь-костоправ? — Семироль отставил бутылку. — Так и будем молчать?
Рек бросил на адвоката-вампира угрюмый взгляд. Семироль привольно откинулся на спинку стула:
— Я благодарен вам за поддержку, которую вы оказали в свое время госпоже Хмель… И особо благодарен за виртуозно проведенную хирургическую операцию. Вероятно, вы достойнейший из бескорыстных и бескорыстнейший из достойных…
Рек поднял голову:
— Мне надо поговорить с госпожой Иреной. Только с ней.
Семироль облизнул губы, будто подбирая с них остатки вина. Побарабанил пальцами по столу, кивнул:
— Ладушки…
Поднялся и вышел, негромко постукивая костылем.
Ирена смотрела на остатки ветчины. Ей не хотелось есть. Ни капельки.
— Я прошу разрешения оставить вас, госпожа Ирена… — Рек смотрел прямо перед собой.
Она ждала этих его слов. И все равно вздрогнула.
— Вы просили у меня помощи… в поисках двух людей. Одного из них… — Рек запнулся, — одного мы нашли… Вероятно, моя миссия исполнена.
Она все еще молчала.
Ей было страшно. Она привыкла иметь под боком если не каменную стену, то по крайней мере твердый поручень, о который всегда можно опереться — молчаливого Река…
И хоть Семироль был во многих отношениях даже надежнее — теперь ее почему-то страшила перспектива остаться посреди этого вывихнутого мира вдвоем с вампиром.
— Вы, — она сглотнула, — вы все-таки подумайте, Рек. — Мы… с Яном… должны найти… еще одного человека… или… короче говоря, наши поиски не закончены. Меня ищут… — она перевела дыхание. — Мне будет не хватать вас, Рек. Честно.
Она посмотрел на нее — быстро, пристально. Отвернулся:
— Ваш… Отец вашего ребенка больше не желает меня видеть. Вероятно, он имеет на это право?
Она дернулась, как от пощечины:
— Рек… То, что связывает меня с Семиролем… думайте что угодно. Но это не то, что вы думаете.
Он бледно усмехнулся:
— Откуда вы знаете, что именно я думаю?
В обеденном зале ворчала, насыщаясь, толпа. Кто-то тяжело прошел по коридору, что-то разбилось со звоном, где-то хлопнула дверь…
— Можете поверить, госпожа Ирена, мне тоже… видите ли. Продолжая… помогать вам, я нарушу обет.
Она не поняла, тогда он объяснил, улыбаясь, будто ребенку:
— Мое… служение вам перестало быть бескорыстным. Видеть вас ежедневно — награда, на которую я не вправе рассчитывать…
Все просто.
Они молчали еще минут десять — наконец без стука, не скрипнув дверью, явился Семироль. Перевел взгляд с одного лица на другое, хмыкнул; Ирена поняла, что ненавидит его, циника. Почти ненавидит.
— Завтра утром я трогаюсь в путь, — бесцветно сказал рыцарь.
Семироль кивнул, ни капли не удивленный:
— …А мы остаемся — нашему будущему ребенку хватит острых ощущений…