Петля Мебиуса (сборник)
Шрифт:
– Ну хорошо, хорошо! – воскликнул господин. – Дальше что? Какую связь это все имеет с Веселым лесом, болотом, из коего мы вас вытащили, и алхимиками, коих вы упомянули?
Я поведал про шаги, услышанные мною на лестнице Старой башни, про тарабан, горящую стрелу, галоп, в который пустилась каурая лошадка, катастрофу и, наконец, про Жирного с Тощим…
– Постойте! – сказал на это господин Браманти, глянув в сторону слуги. – Кхе, кхе… это они, а?
– Будем говорить, они, – кивнул Паллад.
– Ага… – несколько растерянно ответствовал господин и вновь поворотился ко мне. – Не совсем однако же ясно, почему алхимики с таким упорством преследовали вас. Что
На этот заданный прямо вопрос я осторожно ответил, что, насколько слышал, как раз и приторговывал, хотя сам я ни разу в жизни истину не видел и никогда оную не пользовал. И, ответив так, вспомнил о двух коробочках, что достал Венчислав из халата. Так, может, он, выпив млечного сока, спутал и отдал мне не ту, которую намеревался? К примеру, нечто, попавшее к Венчиславу от алхимиков по ошибке, что они теперь желали вернуть?
Что бы там ни было, я завершил свой рассказ, так и не поведав господину Браманти о приобретенной у Венчислава veritas, после чего жалостливым голосом попросил воды.
– Дай ему напиться, – велел господин. Сложив руки за спиной, он принялся мерить шатер шагами.
Паллад, глянув на меня внимательно и настороженно, но без неприязни, не выпуская копья, достал из сундука тыквенную флягу. Пока я утолял жажду, господин Браманти ходил по шатру, бормоча:
– В высшей степени необычная история. Странно и дико, Паллад, дико и странно. Стоило бы убить этого человека…
Тут слуга, с готовностью подняв копье, шагнул ко мне, а я поперхнулся так, что вода пошла носом.
– …но все последние события еще более ужасны и нелепы, и я… потому я… – Господин Браманти замер, приложив указательный палец правой руки к высокому морщинистому челу, надолго задумался, а после, резко качнув головой, так что кончик пальца соскользнул и уперся в висок, завершил свою речь: – И я, сам не знаю с чего, склонен верить словам этого молодого горожанина. Ну, быть может, не верить… но не испытывать к ним чрезмерного недоверия.
Когда господин закончил мысль подобным образом, Паллад улыбнулся мне, кивнул и опустил оружие.
– Так вот, знайте… – молвил Браманти, усаживаясь на покрытый белым мехом сундук. – Знайте, что с недавних пор живущие в столице и окрестных землях алхимики начали стремительно богатеть. В столице они купили несколько процветающих доходных домов, да и вообще, та истина, которую они продают теперь, – это вовсе не та истина, которой они торговали доныне. Она куда более… так сказать, ядреная, а стоит дороже. Магистр фармации, что сейчас властвует в Святой Церкви нашей, полностью зависит от veritas. Я говорю это вам, не страшась, что вы распространите сведения дальше, потому что теперь мы вас уже не отпустим. Как-то вы в этом всем замешаны, только я пока не могу уразуметь как. Что с вами будет дальше – поглядим, а пока слушайте. Итак, Магистр зависит от истины в той же мере, в какой обычный человек зависит от еды и питья, он даже издал буллу, в коей объявил алхимиков друзьями Святой Церкви нашей! Это ли не богохульство? Но важнее иное – дева Марта пропала! И я знаю, что похитили ее алхимики!
– Алхимики похитили святую Марту? – Изумлению моему не было предела, я чуть было не выпустил флягу, которую все еще сжимал в руках. – Но ваша милость… Но ведь Марта жила при Магистре, под охраной лучших адвокатов Бога, насколько я слышал, а мне про это рассказывал архивариус библиотеки, где я служу. Как же… как же они… и
– Да, похитили, убив адвокатов из охраны. По имеющимся сведениям, после того алхимики уже четырежды доставляли Магистру истину, и теперь это некая иная истина, потому что всякий раз после употребления оной Магистру становится все хуже. И я предполагаю… нет, я даже уверен в том, что они прячут деву в своей лесной Alma mater. Потому-то мы и пришли сюда с отрядом, чтобы захватить…
Господин Браманти не договорил – снаружи донеслось сначала громкое ржание лошади, а после крики. Я привстал на табурете, Браманти с удивленным выражением лица поворотился к Палладу; тот сунулся наружу, отпрянул, развернулся к хозяину и выкрикнул:
– Алхимики! Опередили – сами напали на нас!
Откуда дева Марта родом, кто были ее родители и где родня Марты теперь – все это так и осталось неведомым. Дева появилась после войны формаций, когда большие области государства оказались разорены, а на юге из-за обилия разлагающихся трупов началась чума. Поползли слухи, что появилась блаженная – бродит по дорогам, останавливается в объятых болезнью городах и монастырях, исцеляет людей. Однако же Церковь Святая наша не желает делиться правом на чудеса, дарованным ей самим Господом, – и вскоре отряд доблестных advocati Dei схватил Марту и доставил в столицу. Собрался совет кардиналов и постановил: Марта – ведьма, а раз так, подлежит сожжению. Дева говорила крайне мало и редко, все больше молчала, мягко улыбаясь, но тут произнесла тихим голосом: «Сжечь меня не сможете».
Как и всегда в подобных случаях – а случаев этих в последнее время стараниями мудрых кардиналов становилось все больше и больше, – на одной из городских площадей, той самой, которую украшал широкий круг почерневшей земли с железным столбом в центре, разложили хворост. К столбу привязали Марту. Аdvocati Dei сдерживали толпу, где одни рыдали, а другие радовались – ведь многие приветствовали решение Церкви, сочтя его мудрым и справедливым, но другие помнили еще, как лечила Марта чумных, всего лишь ласково улыбаясь им, и как поднимала на ноги калек, возлагая ладони на раздробленные коленные суставы, расщепленные голени и вывернутые набекрень ступни.
И вот, только успели доблестные адвокаты Бога привязать деву к крюкам на железном столбе, подул безумный ветер и чуть не в мгновение ока пригнал темную тучу. Адвокаты подожгли хворост – но пошел дождь, и не дождь даже, а ужасающий ливень, огонь погас, а после из небес в столб ударила молния, и он сломался у основания. Дева Марта, окутавшаяся огнями, упала бездыханная, и все решили, что она умерла, но вскоре выяснилось, что каким-то чудом Марта осталась жива, лишь изорванное платье ее почернело.
Началось волнение, в толпе заголосили, что молнию направил Господь и что Он не хочет смерти девы. Тело адвокаты спешно унесли в здание Церкви; кардиналы принялись совещаться, как надлежит поступить дальше.
Когда дева пришла в себя, ее стали допрашивать, но без пристрастия, потому что уже тогда сомнения закрались в души судий. «Откуда знала, что будет? – спросили. – Разве не дьявольская сила поведала тебе о ливне?»
Марта отвечала, что провидит будущее, о коем речет тот, кто по временам является ей в виде облака чудесного света. В струящихся лучах и различает она облик грядущего. А что дождь пошел – так и быть иначе не могло, ведь коль скоро она, Марта, сказала, что будет дождь, значит, без него уже не обошлось бы, и сие есть не следствие ее самодовольства, веры в непогрешимость свою, но закон непреложный причин и следствий.