Петров, к доске! Книга вторая
Шрифт:
Мощнейший поток воды, (а Дядь Леня до прихода Митрича своими потугами расширил дыру, удалив всю ржавчину), сорвал едва закрепленную латку и швырнул ее прямо в лицо электрику.
С глухим стуком металлическая латка со всей силы вхреначилась Митричу в лоб. Он, чисто по инерции, от удара опрокинулся на спину и неподвижно застыл с согнутой в локте рукой. Эта рука крепко сжимала щуп. Хорошо, прежде, чем приступить к сварке, Митрич надел маску. Если бы не эта маска, сто процентов была бы серьёзная травма.
Ко всему прочему, вода, почувствовав себя победительницей, снова била фонтаном в разные стороны. Она, делая в воздухе
Дядь Леня, спустя минутный ступор, пришёл-таки в себя. Он метнулся к другу, оттащил его от воды и снял маску:
— Митрич, дорогой… ты жив?
Электрик улыбался, ему было хорошо. Говорить связно он пока еще не мог, посколько пребывал в благостном состоянии человека, которого смачно огрели по голове.
В этот момент рядом с будкой развернулась своя драма. Я подбежал к насосной, проскочил мимо Наташки и, не тратя время на объяснения, потянул рубильник вниз. Естественно, вода моментально закончилась.
— Ты чего? — Удивилась Деева. — Ты… Назло мне?
Версия была настолько глупая, что я даже не стал на нее отвечать. Просто посмотрел на старосту выразительным взглядом, мол, на хрена козе баян, потом вышел из будки, собираясь вернуться во двор.
— Ну знаешь! — Возмутилась Наташка.
Она, без малейших сомнений, кинулась к будке. Я сразу понял, чем это чревато и ухватил ее за руку, чтоб не пустить внутрь. В итоге, минут десять мы просто топтались на месте, отпихивая друг друга от насосной конструкции. Конечно, я мог бы взять девчонку за шиворот и откинуть в сторону, но… Не позволяла совесть. Применять силу к женщинам нельзя. Даже если это очень раздражающая своим идиотским поведением женщина.
В какой-то момент Деева, пользуясь моей душевной слабостью, зарядила ногой мне же в голень и в прыжке дотянулась до рубильника. Это при том, что в процессе борьбы я пытался ей объяснить, почему нельзя включать воду. Она меня просто вообще не слушала.
В этот момент Дядь Лёня, который поддался уговорам Василь Петровича, натянул на голову маску сварщика и склонился над трубой. Просто Митрич из строя выбыл, а дед категорически не желал останавливаться на достигнутом.
— Лёньк! Ну то было недоразумение. Я Наташке сказал, внучке, чтоб она пошла и посмотрела за водой. Мало ли, вдруг и правда кому-нибудь придет в голову мысль включить ее. Вишь, вон, и твой пацанёнок с ней убежал. Видать они вовремя успели, отключили. Какой-то дурак додумался рубильник поднять. А теперича не льётся уже сколько долго. Все нормально. Давай доделаем.
Дядь Леня испытывал сильные сомнения в верности своего выбора, но всё-таки поддался напору Василь Петровича. В чем-то дед был прав. Ну неужели они, трое взрослых мужиков, спасут перед какой-то там трубой. Это даже как-то неприлично.
Сантехник склонился над латкой и принялся ее приваривать.
А потом… Сначала он не поверил своим ушам, когда услышал до боли знакомый шум в трубе. Дядь Лёня оглянулся на стоящего за спиной деда, планируя сказать тому, что с водой явно происходит какая-то ерунда, но тут же решил, хрен с ним. Обойдется Василь Петрович без объяснения. Сантехник сдернул маску и собрался просто отойти. Но… Не успел.
Последнее что увидел Дядь Леня в этот день — летящую ему в лоб стальную латку.
И вот теперь я сидел в кухне родной квартиры, в компании родной матери и выслушивал обвинения,
Я же не стал никому рассказывать о том, что на самом деле произошло рядом с этой насосной будкой. Драка с Деевой за рубильник, пусть даже очень условная, — в пух и прах уничтожала мое мужское самолюбие, если о ней стало бы известно.
Но для себя, слушая бубнеж матери, я сделал несомненный, однозначный вывод. Пока Деева отирается рядом, я имею все шансы сдохнуть повторно.
Глава 4
— Петров, нук иди сюда. — Директриса поманила меня пальцем. При этом почему-то выглядывала она из-за угла, говорила громким шепотом и, судя по немного вороватому выражению лица, не сильно хотела нашу встречу афишировать.
Момент был странный и, прямо скажем, неожиданный. Такое чувство, будто Жаба поговорить очень желает, но еще больше желает сделать это, не привлекая внимания.
Я оглянулся по сторонам. Ученики суетились в коридорах, ожидая первого урока. Никому не было дела то того, что приходит неподалёку от директорского кабинета.
Сам я, от греха подальше, явился на учебу буквально перед звонком. Особенно старался нигде и никак не пересечься с Деевой. Словно маньяк какой-то, шёл по улице и оглядывался, а потом мелкими перебежками пробирался по школьному двору.
Дело в том, что Наташка меня на самом деле сильно напрягала своим поведением. Будучи человеком современности, я прекрасно знал теорию про бабочку, которая машет крыльями, а на другом конце земного шара от этих взмахов землетрясения происходят. Вот Деева начала для меня выглядеть, как та самая бабочка. В моей голове на полном серьёзе появилась мысль, что Наташку каждый раз подсовывает вселенная, мешая таким образом изменить прошлое. Потому как сам факт столь неожиданных черт характера старосты, которые вдруг начали проявляться, выглядит очень удивительно.
К тому же, наши и без того сложные взаимоотношения, вышли на новый уровень. К прошлому, уже существующему, чувству благодарности добавилось еще одно. Теперь она считала себя обязанной дважды.
— Алексей, спасибо, что не выдал. — Сказала Наташка со слезами на глазах и даже попыталась меня приобнять. По-дружески, конечно. Хорошо, я был на чеку и успел отскочить.
Все это происходило сразу после того, как наш отряд, противостоящий трубе, потерял сразу двух бойцов. Митрич продолжал странно улыбаться и выглядел слегка погрузившимся в созерцание своего внутреннего мира. Дядь Леня тоже пребывал в состоянии нирваны, только более глубокой. Латка, угодившая ему прямо в лоб, конкретно вывела сантехника из строя. Настолько, что даже пришлось на всякий случай вызвать «неотложку».
Когда «скорая» увезла Дядю Лёню, Митрич и Василий Петрович принялись колготиться во дворе, собирая разбросанные инструменты и периодически обкладывая меня бранными словами. Правда, делалось это потихоньку, больше для порядку. Кого-то же надо было сделать крайним. Что интересно, себя они из списка виновных вычеркнули.
Естественно, я сказал и Василь Петровичу, и электрику, будто рубильник включался и выключался исключительно по моей вине. Я же, блин, — идиот! Меня же мёдом не корми, дай поиграться с насосом. О Наташкином участии не узнал никто. Причина для этого имелась. Даже две.