Петрушка на балу
Шрифт:
– Отвяжись Валька. Я в порядке.
– Серьезно? Тогда признайся: почему ты столь категорично отказался посмотреть танцевальную пару, предложенную Катей? Вкус у нее, думаю, не хуже, чем…
– Эй! – перебил Макаров. – Неужели за двенадцать лет мы о Кате еще не наговорились?
Валентин пристально на него посмотрел.
– Не ожидал, что у тебя с этим проблемы.
Сергей качнул вихрастой головой.
– Никаких проблем. Но полагаю, о Кате мы наговорились до оскомины.
* * *
В середине октября чуть потеплело и распогодилось. Однако в научно-исследовательском институте физического приборостроения (НИИФП) батареи отопления раскалены были настолько, что могли бы согреть близлежащие улицы в суровые январские морозы. Окна в институте, разумеется, были распахнуты, и от сквозняков, само собой, сотрудники простужались. Начальство повелело окна задраить. Возмущенные лаборанты, инженеры и эм-эн-эсы (даже те, кто исходил соплями) потребовали усмирить отопление. Сия задача начальству оказалась не по силам, и конфликт принял вялотекущие формы. Шел четвертый год Горбачёвских преобразований.
Лаборатория, в которой по распределению трудились Сергей Макаров, Валентин Ляшенко и Дина Белых, состояла из девяти человек, раскиданных по трем комнатушкам. Валентина и Дину поместили в комнату побольше, рассчитанную на четверых. Макаров же с лаборантом Костей ютились чуть ли не в чулане: два стола, два стула и общая корзина для бумаг. Окна, вопреки запрету начальства, на этом научном блок-посту были нараспашку. И все, кто сюда заглядывал, вскрикивал с завистью: «Ой, как у вас здорово!»
А сегодня в раскрытое окно заглядывало солнышко, и сидящий за столом Макаров расстегнул рубаху до пупа. Лаборант Костя где-то ошивался. Место его временно оккупировал инженер Вася Пронин – улыбчивый, сдобный как булочка и заметно полысевший в свои тридцать. На Васе был добротный пиджак, но без галстука – верхняя пуговка его сорочки демократично была расстегнута.
– Еще никто не доказал, – вещал Макаров, – что пространство нашей Вселенной не Евклидово. Похоже, физикам просто наскучило играть в кубики. Не рановато ли?
Вася Пронин с улыбкой отмахнулся.
– Ты просто зациклился на модели Энштейна – де Ситтера. Она себя изжила.
Макаров иронично выгнул бровь.
– Кто сказал? С таким же успехом я могу утверждать, что ты балдеешь от модели Фридмана – Леметра. Да-да, не хихикай. Возможно, интровертность твоей личности вполне соответствует пространству закрытому и конечному, которое вскоре может схлопнуться. Опять же, допустим, оно и так. Но позволь, однако, спросить: зачем тебе эта хрень, Вася?
Пронин хохотнул.
– Почему бы и нет? Раз уж наша Вселенная…
В дверь
– Слушай, Серж… э-э… Привет, Василий!
Макаров приглашающе махнул рукой.
– Заходи. Мы тут сотрясаем мироздание.
– Воздух мы сотрясаем, – хохотнул Пронин.
Валентин усмехнулся.
– Не смею мешать. – Он взглянул на Сергея. – Перемолвиться бы надо. Загляну позже.
– Давай, – кивнул Макаров. – Скоро мы этот мир порешим. – Когда дверь за Валентином затворилась, он обратился к оппоненту: – Так что ты там плел?
– Может, Вселенная в целом, – продолжил мысль Вася Пронин, – имеет нечто, подобное радиусу Шварцшильда… Что ты кривишься? Именно в модели Фридмака – Леметра эта гипотеза продуктивна.
Макаров мотнул вихрастой головой.
– Мечтатель ты, Вася. Радиус Шварцшильда как линейный параметр возникает лишь тогда, когда тело конкретной массы сжимается до определенных размеров. Само собой, если во Вселенной реализуется модель Фридмана – Леметра, вся материя сожмется до Черной Дыры. Это, прости, тривиально…
Дверь приоткрыла Дина Белых.
– Ой, как у вас хорошо! – Она была в сером деловом костюме, юбка до колен. Ножки стройные, прическа продумана и умные глазки за очками на миловидном лице. – Привет, Вася! Не помешала?
Пронин галантно приподнялся на стуле.
А Макаров пригласил:
– Динка, присядь. И поделись мыслями о радиусе Шварцшильда.
Девушка указала на распахнутое окно.
– Сейчас придет Горюнов, увидит это – и что такое радиус Шварцшильда, ты ощутишь на своей шкуре.
– В самую точку, – хохотнул Вася Пронин.
Дина многозначительно взглянула на Сергея.
– Хотела кое-что с тобой обсудить. – Она улыбнулась Пронину, который из деликатности вознамерился удалиться. – Сиди, Васенька. Я зайду минут через двадцать.
Запах ее духов еще не выветрился, как в комнатушку таки вступил завлаб Горюнов – бородатый мужик лет под сорок, на лице которого было написано: «К защите докторской почти готов». Взгляд его, само собой, устремился в распахнутое окно, к солнцу.
– Макаров, я либерал, – прищурился завлаб. – Привет, Вася! Я либерал, Макаров, но закрой немедленно.
Сергей развел руками.
– Не могу: жарко.
– Закрой говорю. Пока меня не вздрючили.
– Не закрою, Леонид Иванович.
Несколько мгновений они взирали друг на друга. Затем завлаб слегка повысил свой сочный баритон.
– Проверю через полчаса! Жарко тебе?.. Хоть разденься, но закрой! – Он величаво удалился.
Вася Пронин тоже поднялся.
– Ну все! Пойду от греха! – хихикнул и был таков.