Певец во стане русских воинов: Стихотворения. Баллады. Поэмы

Жуковский Василий Андреевич

Жизнь

Отуманенным потоком Жизнь унылая плыла; Берег в сумраке глубоком; На холодном небе мгла; Тьмою звезды обложило; Бури нет – один туман; И вдали ревет уныло Скрытый мглою океан. Было время – был день ясный, Были пышны берега. Были рощи сладкогласны, Были зелены луга. И за ней вились толпою Светлокрылые друзья: Юность легкая с Мечтою И живых Надежд семья. К ней теснились, услаждали Мирный путь ее игрой И над нею расстилали Благодатный парус свой. К ней Фантазия летала В блеске радужных лучей И с небес к ней прикликала Очарованных гостей: Вдохновение с звездою Над возвышенной главой И Хариту с молодою Музой, Гения сестрой; И она, их внемля пенье, Засыпала в тишине И

ловила привиденье Счастья милого во сне!.. Bсе пропало, изменило; Разлетелися друзья; В бездне брошена унылой Одинокая ладья; Року странница послушна, Не желает и не ждет И прискорбно-равнодушна В беспредельное плывет. Что же вдруг затрепетало Над поверхностью зыбей? Что же прелестью бывалой Вдруг повеяло над ней? Легкой птичкой встрепенулся Пробужденный ветерок; Сонный парус развернулся; Дрогнул руль; быстрей челнок. Смотрит… ангелом прекрасным Кто-то светлый прилетел, Улыбнулся взором ясным Подарил и в лодку сел; И запел он песнь надежды; Жизнь очнулась, ожила И с волненьем робким вежды На красавца подняла. Видит… мрачность разлетелась; Снова зеркальна вода; И приветно загорелась В небе яркая звезда; И в нее проникла радость, Прежней веры тишина, И как будто снова младость С упованьем отдана. О хранитель, небом данный! Пой, небесный, и ладьей Правь ко пристани желанной За попутною звездой. Будь сиянье, будь ненастье; Будь, что надобно судьбе; Все для Жизни будет счастье, Добрый спутник, при тебе. 10 августа 1819

Невыразимое

^{(отрывок)}

Что наш язык земной пред дивною природой? С какой небрежною и легкою свободой Она рассыпала повсюду красоту И разновидное с единством согласила! Но где, какая кисть ее изобразила? Едва, едва одну ее черту С усилием поймать удастся вдохновенью… Но льзя ли в мертвое живое передать? Кто мог создание в словах пересоздать? Невыразимое подвластно ль выраженью?.. Святые таинства, лишь сердце знает вас. Не часто ли в величественный час Вечернего земли преображенья — Когда душа сметенная полна Пророчеством великого виденья И в беспредельное унесена, — Спирается в груди болезненное чувство, Хотим прекрасное в полете удержать, Ненареченному хотим названье дать — И обессиленно безмолствует искусство! Что видимо очам – сей пламень облаков, По небу тихому летящих, Сие дрожанье вод блестящих, Сии картины берегов В пожаре пышного заката — Сии столь яркие черты — Легко их ловит мысль крылата, И есть слова для их блестящей красоты. Но то, что слито с сей блестящей красотою — Сие столь смутное, волнующее нас, Сей внемлемый одной душою Обворожающего глас, Сие к далекому стремленье, Сей миновавшего привет (Как прилетевшее незапно дуновенье) От луга родины, где был когда-то цвет, Святая молодость, где жило упованье), Сие шепнувшее душе воспоминанье О милом радостном и скорбном старины, Сия сходящая святыня с вышины, Сие присутствие создателя в созданье — Какой для них язык?.. Горе душа летит, Все необъятное в единый вздох теснится, И лишь молчание приятно говорит. Август 1819

«Взошла заря. Дыханием приятным…»

Взошла заря. Дыханием приятным Сманила сон с моих она очей; Из хижины за гостем благодатным Я восходил на верх горы моей; Жемчуг росы по травкам ароматным Уже блистал младым огнем лучей, И день взлетел, как гений светлокрылый! И жизнью все живому сердцу было. Я восходил; вдруг тихо закурился Туманный дым в долине над рекой; Густел, редел, тянулся и клубился И вдруг взлетел крылатый надо мной, И яркий день с ним в бледный сумрак слился, Задернулась окрестность пеленой И влажною пустыней окруженный Я в облаках изчез уединенный… 27 ноября 1819

Три путника

В свой край возвратяся из дальней земли, Три путника в гости к старушке зашли. «Прими, приюти нас на темную ночь; Но где же красавица? Где твоя дочь?» — «Принять, приютить вас готова, друзья; Скончалась красавица дочка моя». В светлице свеча пред иконой горит: В светлице красавица в гробе лежит. И первый, поднявши покров гробовой, На мертвую смотрит с унылой душой: «Ах, если б на свете еще ты жила, Ты мною б отныне любимой была». Другой покрывало опять наложил, И горько заплакал, и взор опустил: «Ах, милая, милая, ты ль умерла? Ты мною так долго любима была». Но третий опять покрывало поднял, И мертвую в бледны уста целовал: «Тебя я любил; мне тебя не забыть; Тебя я и в вечности буду любить». Начало 1820

Песня

Отымает наши радости Без замены хладный свет; Вдохновенье нашей младости Гаснет с чувством жертвой лет; Не одно ланит пылание Тратим с юностью живой — Видим сердца увядание Прежде юности самой. Наше счастие разбитое Видим мы игрушкой волн; И в далекий мрак сердитое Море мчит наш бедный челн; Стрелки нет путеводительной Иль вотще ее магнит В бурю к пристани спасительной Челн беспарусный манит? Хлад, как будто ускоренная Смерть заходит в душу к нам; К наслажденью охлажденная, Охладев к самим

бедам, Без стремленья, без желанья, В нас душа заглушена И навек очарования Слез отрадных лишена. На минуту ли улыбкою Мертвый лик наш оживет, Или прежнее ошибкою В сердце сонное зайдет — То обман; то плющ, играющий По развалинам седым; Сверху лист благоухающий — Прах и тление под ним. Оживите сердце вялое; Дайте быть по старине; Иль оплакивать бывалое Слез бывалых дайте мне. Сладко, сладко появление Ручейка в пустой глуши; Так и слезы – освежение Запустевшия души. 1820

Лалла Рук

Милый сон, души пленитель, Гость прекрасный с вышины, Благодарный посетитель Поднебесной стороны, Я тобою насладился На минуту, но вполне: Добрым вестником явился Здесь небесного ты мне. Мнил я быть в обетованной Toй земле, где вечный мир; Мнил я зреть благоуханный Безмятежный Кашемир; Видел я: торжествовали Праздник розы и весны И пришелицу встречали Из далекой стороны. И блистая, и пленяя — Словно ангел неземной — Непорочность молодая Появилась предо мной; Светлый завес покрывала Оттенял ее черты, И застенчиво склоняла Взор умильный с высоты. Все – и робкая стыдливость Под сиянием венца, И младенческая живость, И величие лица, И в чертах глубокость чувства С безмятежной тишиной — Все в ней было без искусства Неописанной красой. Я смотрел – а призрак мимо (Увлекая душу вслед) Пролетал невозвратимо; Я за ним – его уж нет! Посетил, как упованье; Жизнь минуту озарил; И оставил лишь преданье, Что когда-то в жизни был. Ах! не с вами обитает Гений чистый красоты; Лишь порой он навещает Нас с небесной высоты; Он поспешен, как мечтанье, Как воздушный утра сон; Но в святом воспоминанье Неразлучен с сердцем он. Он лишь в чистые мгновенья Бытия бывает к нам, И приносит откровенья, Благотворные сердцам; Чтоб о небе сердце знало В темной области земной, Нам туда сквозь покрывало Он дает взглянуть порой; И во всем, что здесь прекрасно, Что наш мир животворит, Убедительно и ясно Он с душою говорит; А когда нас покидает, В дар любви у нас в виду В нашем небе зажигает Он прощальную звезду. 15 января – 7 февраля 1821

«Теснятся все к тебе во храм…»

Теснятся все к тебе во храм, И все с коленопреклоненьем Тебе приносят фимиам, Тебя гремящим славят пеньем; Я одинок в углу стою, Как жизнью, полон я тобою, И жертву тайную мою Я приношу тебе душою. 4 февраля 1821

Воспоминание

О милых спутниках, которые наш свет Своим сoпутствием для нас животворили, Не говори с тоской: их нет; Но с благодарностию: были. 16 февраля 1821

Победитель

Сто красавиц светлооких Председали на турнире. Все – цветочки полевые; А моя одна как роза. На нее глядел я смело, Как орел глядит на солнце. Как от щек моих горячих Разгоралося забрало! Как рвалось пробиться сердце Сквозь тяжелый, твердый панцирь! Тихих взоров светлый пламень Стал душе моей пожаром; Сладкошепчущие речи Стали сердцу бурным вихрем; И она – младое утро — Стала мне грозой могучей; Я помчался, я ударил — И ничто не устояло. 1822

Близость весны

На небе тишина; Таинственно луна Сквозь тонкий пар сияет; Звезда любви играет Над темною горой; И в бездне голубой Бесплотные, летая, Чаруя, оживляя Ночную тишину, Приветствуют весну. 1822

Море

^Элегия

Безмолвное море, лазурное море, Стою очарован над бездной твоей. Ты живо; ты дышишь; смятенной любовью, Тревожною думой наполнено ты. Безмолвное море, лазурное море, Открой мне глубокую тайну твою: Что движет твое необъятное лоно? Чем дышит твоя напряженная грудь? Иль тянет тебя из земныя неволи Далекое, светлое небо к себе?.. Таинственной, сладостной полное жизни, Ты чисто в присутствии чистом его. Ты льешься его светозарной лазурью, Вечерним и утренним светом горишь, Ласкаешь его облака золотые И радостно блещешь звездами его. Когда же сбираются темные тучи, Чтоб ясное небо отнять у тебя — Ты бьешься, ты воешь, ты волны подъемлешь, Ты рвешь и терзаешь враждебную мглу… И мгла исчезает, и тучи уходят; Но, полное прошлой тревоги своей, Ты долго вздымаешь испуганны волны, И сладостный блеск возвращенных небес Не вовсе тебе тишину возвращает; Обманчив твоей неподвижности вид: Ты в бездне покойной скрываешь смятенье, Ты, небом любуясь, дрожишь за него. 1822

9 марта 1823

Ты предо мною Стояла тихо; Твой взор унылый Был полон чувств! Он мне напомнил О милом прошлом… Он был последний На здешнем свете. Ты удалилась, Как тихий ангел! Твоя могила, Как рай, спокойна! Там все земные О небе мысли. Звезды небес! Тихая ночь!.. Март 1823