Певец во стане русских воинов: Стихотворения. Баллады. Поэмы

Жуковский Василий Андреевич

Привидение

В тени дерев, при звуке струн, в сиянье Вечерних гаснущих лучей, Как первыя любви очарованье, Как прелесть первых юных дней — Явилася она передо мною В одежде белой, как туман; Воздушною лазурной пеленою Был окружен воздушный стан; Таинственно она ее свивала И развивала над собой; То, сняв ее, открытая стояла С темнокудрявой головой; То, вдруг всю ткань чудесно распустивши, Как призрак, исчезала в ней; То, перст к устам и голову склонивши, Огнем задумчивых очей Задумчивость на сердце наводила. Вдруг… покрывало подняла… Трикраты им куда-то поманила… И скрылася… как не была! Вотще продлить хотелось упоенье… Не возвратилася она; Лишь грустию по милом привиденье Душа осталася полна. 1823

Ночь

Уже

утомившийся день Склонился в багряные воды, Темнеют лазурные своды, Прохладная стелется тень; И ночь молчаливая мирно Пошла по дороге эфирной, И Геспер летит перед ней С прекрасной звездою своей. Сойди, о небесная, к нам С волшебным твоим покрывалом, С целебным забвенья фиалом, Дай мира усталым сердцам. Своим миротворным явленьем, Своим усыпительным пеньем, Томимую душу тоской, Как матерь дитя, успокой. 1823

«Я Музу юную, бывало…»

Я Музу юную, бывало, Встречал в подлунной стороне, И Вдохновение летало С небес, незванное, ко мне; На все земное наводило Животворящий луч оно — И для меня в то время было Жизнь и Поэзия одно. Но дарователь песнопений Меня давно не посещал; Бывалых нет в душе видений, И голос арфы замолчал. Его желанного возврата Дождатся ль мне когда опять? Или навек моя утрата, И вечно арфе не звучать? Но все, что от времен прекрасных, Когда он мне доступен был, Все, что от милых темных, ясных Минувших дней я сохранил — Цветы мечты уединенной И жизни лучшие цветы — Кладу на твой алтарь священный, О Гений чистой красоты! Не знаю, светлых вдохновений Когда воротится чреда, — Но ты знаком мне, чистый Гений! И светит мне твоя звезда! Пока еще ее сиянье Душа умеет различать: Не умерло очарованье! Былое сбудется опять. 1822–1824 (?)

Таинственный посетитель

Кто ты, призрак, гость прекрасный? К нам откуда прилетал? Безответно и безгласно, Для чего от нас пропал? Где ты? Где твое селенье? Что с тобой? Куда исчез? И зачем твое явленье В поднебесную с небес? Не Надежда ль ты младая, Приходящая порой Из неведомого края Под волшебной пеленой? Как она, неумолимо Радость милую на час Показал ты, с нею мимо Пролетел и бросил нас. Не Любовь ли нам собою Тайно ты изобразил?.. Дни любви, когда одною Мир для нас прекрасен был, Ах! тогда сквозь покрывало Неземным казался он… Снят покров; любви не стало; Жизнь пуста, и счастье – сон. Не волшебница ли Дума Здесь в тебе явилась нам? Удаленная от шума, И мечтательно к устам Приложивши перст, приходит К нам, как ты, она порой И в минувшее уводит Нас безмолвно за собой. Иль в тебе сама святая Здесь Поэзия была?.. К нам, как ты, она из рая Два покрова принесла: Для небес лазурно-ясный, Чистый, белый для земли: С ней все близкое прекрасно; Все знакомо, что вдали, Иль Предчувствие сходило К нам во образе твоем И понятно говорило О небесном, о святом? Часто в жизни так бывало: Кто-то светлый к нам летит, Подымает покрывало И в далекое манит. 1824

Мотылек и цветы

Поляны мирной украшенье, Благоуханные цветы, Минутное изображенье Земной, минутной красоты; Вы равнодушно расцветаете, Глядяся в воды ручейка, И равнодушно упрекаете В непостоянстве мотылька. Во дни весны с востока ясного, Младой денницей побужден, В пределы бытия прекрасного От высоты спустился он. Исполненный воспоминанием Небесной, чистой красоты, Он вашим радостным сиянием Пленился, милые цветы. Он мнил, что вы с ним однородные Переселенцы с вышины, Что вам, как и ему, свободные И крылья и душа даны: Но вы к земле, цветы, прикованы; Вам на земле и умереть; Глаза лишь вами очарованы, А сердца вам не разогреть. Не рождены вы для внимания; Вам непонятен чувства глас; Стремишься к вам без упования; Без горя забываешь вас. Пускай

же к вам резвясь ласкается, Как вы, минутный ветерок; Иною прелестью пленяется Бессмертья вестник мотылек. Но есть меж вами два избранные, Два ненадменные цветка: Их имена, им сердцем данные, К ним привлекают мотылька. Они без пышного сияния; Едва приметны красотой: Один есть цвет воспоминания, Сердечной думы цвет другой. О милое воспоминание О том, чего уж мире нет! О дума сердца – упование На лучший, неизменный свет! Блажен, кто вас среди губящего Волненья жизни сохранил И с вами низость настоящего И пренебрег и позабыл. 1824

К Гёте

Творец великих вдохновений! Я сохраню в душе моей Очарование мгновений, Столь счастливых в близи твоей! Твое вечернее сиянье Не о закате говорит! Ты юноша среди созданья! Твой гений, как творил, творит. Я в сердце уношу надежду Еще здесь встретиться с тобой: Земле знакомую одежду Не скоро скинет гений твой. В далеком полуночном свете Твоею Музою я жил, И для меня мой гений Гёте Животворитель жизни был! Почто судьба мне запретила Тебя узреть в моей весне? Тогда душа бы воспалила Свой пламень на твоем огне. Тогда б вокруг меня создался Иной, чудесно-пышный свет; Тогда б и обо мне остался В потомстве слух: он был поэт! 22–26 августа 1827

Могила

В лоне твоем глубоком и темном покоится тайно Весь человеческий жребий. Скорби рыданье, волнение Страсти навеки в твой засыпают целебный приют, Мука любви и блаженство любви не тревожат там боле Груди спокойной. О жизнь, ты полная трепета буря! Только в безмолвно-хранительном мраке могилы безвластен Рок… Мы там забываемся сном беспробудным, быть может Сны прекрасные видя… О! там не кипит, не пылает Кровь, и терзания жизни не рвут охладевшего сердца. 1828 (?)

Любовь

На воле природы, На луге душистом, В цветущей долине, И в пышном чертоге, И в звездном блистанье Безмолвный ночи — Дышу лишь тобою. Глубокую сладость, Глубокое пламя В меня ты вливаешь. В весне животворной, В цветах благовонных Меня ты объемлешь Спокойствием неба, Святая любовь! 1828 (?)

К сестрам и братьям

Рано от печальной Жизни вы сокрылись. Но об вас ли плакать? Вы давно в могиле Сном спокойным спите. Вас, друзья, в лицо я Прежде не видала, Вас в печальной жизни Вечно я не встречу. Но за вами сердцем Я из жизни рвуся; И глубоко в сердце Слышится мне голос: Всё, мне говорит он, Живо здесь любовью; Ею к нам нисходит Наш Создатель с неба, И к нему на небо Ею мы восходим. 1828 (?)

Homer

Веки идут, и веки уходят, а песни Гомера Все раздаются, и вечен Гомеров венец. Долго думав, природа вдруг создала и, создавши, Молила так: одного будет Гомера земле! 1829

Две загадки

I

Не человечьими руками Жемчужный разноцветный мост Из вод построен над водами, Чудесный вид! огромный рост! Раскинув паруса шумящи, Не раз корабль под ним проплыл; Но на хребет его блестящий Еще никто не восходил! Идешь к нему – он прочь стремится, И в то же время недвижим; С своим потоком он родится И вместе исчезает с ним.

II

На пажити необозримой, Не убавляясь никогда, Скитаются неисчислимо Сереброрунные стада. В рожок серебряный играет Пастух, приставленный к стадам: Он их в златую дверь впускает И счет ведет им по ночам. И, недочета им не зная, Пасет он их давно, давно; Стада поит вода живая, И умирать им не дано. Они одной дорогой бродят, Под стражей пастырской руки, И юноши их там находят, Где находили старики; У них есть вождь – Овен прекрасный Их сторожит огромный Пес, Есть Лев меж ними неопасный И Дева – чудо из чудес. 10–17 марта 1831