Пиджин-инглиш
Шрифт:
А на самом деле не я, а Джордан. Примаячилось ей, что это я. Я по мячу даже не бил, только паса ждал.
Лифт остановился.
Куряга Лил:
— Мать-твою-блядь!
Все, думаю, конец мне. Хорошо, лифт опять поехал. Ложная тревога. А то она бы меня чуть когтем царапнула, и — готово дело, яд в организме. Лишился бы чувств, а она меня на куски и в пирог. Я уж хотел извиниться, да слова не выговаривались. Паралич напал. Жохан такой. Нащупал в кармане зуб крокодила и помолился.
Лифт тащился и тащился. В животе у меня заледенело. Я чувствовал на себе взгляд голубых злющих
Лифт опять встал.
Я:
— Мать-твою-блядь!
Богом клянусь, какое же это было облегчение, когда двери разъехались! Куряга Лил вышла. Я посмотрел ей вслед, вдруг оглянется, но она не повернула головы. Тут дверь закрылась, и я запустил дробь дятла. Воздал тем хвалу Господу и всем ангелам его. Конец был близок! С сегодняшнего дня ноги моей в лифте не будет! Только лестница, там хоть безопасно! А если бежать быстро, вонь за тобой не угонится.
Если диктор лондонских новостей делает серьезную рожу, значит, надо слушать. Тут все без обмана. Если сообщает про мертвого пацана, значит, ему тоже его жалко. Прямо видно, как диктор его любит. А твой долг слушать внимательно. Лидия тоже так думает. Даже попросила меня сделать погромче.
Диктор:
— Сегодня ровно четыре месяца со дня гибели возле ресторана быстрого питания еще одной жертвы поножовщины, эпидемией захлестнувшей столицу В страхе перед преступниками лица, обладающие ценной информацией, так и не обратились в полицию. Сегодня мы задаемся вопросом: что может разрушить стену молчания и развязать людям язык? Мы хотим услышать ваше мнение. Номера телефонов вы видите на своем экране.
Я:
— Надо назначить награду. Купить людям то, чего они хотят больше всего на свете. Тогда они заговорят. Например, новый велосипед или кучу фейерверков. А если любимая вещь у человека уже есть, он будет только рад и больше уже не пойдет убивать. Подумали бы об этом.
Лидия:
— И кто им все это купит?
Я:
— Королева. У нее куча денег. Они ей даже ни к чему, она ведь старая совсем.
Лидия:
— Так напиши королеве, попроси новый велосипед. Увидишь, что она скажет.
Я:
— И напишу. Отправлю мэйл. И попрошу, чтобы сменила лицо. Старое очень уж страшное.
Лидия:
— Хорош выделываться. Попроси лучше новые мозги для себя. Твои совсем размягчились.
Я:
— Или новый зад для тебя. Твой совсем растолстел. Как баобаб стал.
Лидия:
— А у тебя вместо башки типа толчок.
Я:
— А у тебя даже и не типа. Толчок и есть. И воняет какашками.
Я подождал, что Лидия на это скажет, но она смотрела на фото мертвого пацана в телевизоре. И лицо у нее такое грустное, будто они были знакомы. Я-то хоть немножко его знал, не то что она.
Я:
— Взасос не поцелуешь, он в могиле.
Лидия:
— Включи мозг! У меня и в мыслях такого не было. Ты такой отстой, ужас один!
Парню даже повезло. Один поцелуйчик Лидии — и все дурацкие микробы на свете, считай, твои.
Интересно, а на что все-таки похожи небеса? Они что же, одни и те же для взрослых и для
Диктор:
— Это все, что мы хотели вам сказать. Доброй ночи!
Я:
— Доброй ночи!
Я всегда отвечаю. А что такого? Надо быть вежливым.
Лидия:
— Он не к тебе обращается!
Я:
— Нет, ко мне. Прямо на меня смотрит.
Лидия:
— Но он же тебя не видит. Даже не знает, что ты здесь.
Я:
— Понимаю. Не дурак.
Вечно Лидия лезет! Ясно, что диктор меня не видит. Но он говорит со мной. По телефону ты тоже не видишь собеседника, и что? Все по справедливости. Я ответил на его любезные слова. Ничто не дается так дешево, как вежливость, говорит мама. Лидия все-таки тупица.
Я:
— Спасибо! Завтра увидимся!
Когда я был маленький, то гонялся за птицами, но сейчас нет. Попробуй их поймай. В руки дадутся разве что цыплята, но это слишком легкая добыча, не счетово.
У этого голубя только одна лапка. Он почти такой же милый, как мой. И ходит бойко, прыгает себе по краешку газона, червяков ищет.
Я:
— Ты потерял ногу в голубиных боях или кошка отгрызла? А может, ты такой родился? Не волнуйся, ты в безопасности, если появятся хулиганы, я тебе непременно скажу, не дам тебя в обиду.
Голубь:
— …..
Знаю, Иисус сказал, я стою сотни воробьев, ну а если пересчитать на голубей? Пожалуй, цена нам будет одна. Голуби даже больше потянут, ведь они умеют летать, а я не умею. Одна лапка или две, все равно люблю их.
Там, где росло дерево, теперь трава. Когда дерево повалило ветром, рабочие выкорчевали его и засыпали яму землей. А сейчас на месте ямы трава, уже густая, земли почти не видно. Удивительное дело. Откуда она взялась? Траву никто не сажал, я не видел. Взяла и сама выросла, будто по волшебству.
Ну, семена мог принести дождь. Это все, что приходит мне в голову.
Сажусь на новую траву и слушаю, как ветер шумит в ветвях. Звук похож на море. Мне нравится, когда ветер звучит, будто прибой, это очень успокаивает. Иногда делаешься такой маленький внутри, усыхаешь, что ли. Хочется побыть у моря рядом с птицами.
Если Агнес умрет, я поменяюсь с ней местами. Пусть берет мою жизнь, а я возьму ее смерть. Я не против, ведь я уже пожил. А Агнес всего-то годик с небольшим. Надеюсь, Бог мне позволит. Ну, попаду на небеса пораньше, ничего страшного. Я готов. Успеть бы только попробовать «Смесь Ужастиков». (Из всех конфет «Харибо» эти мне нравятся больше всего. Тут есть мармеладки в форме летучих мышей, пауков, привидений. Мама говорит, они богомерзкие, но она слишком близко принимает все к сердцу.)