Пифагореец
Шрифт:
– Скажи мне, о многоуважаемый Гиппон, не найдется ли у тебя еще одна наковальня? – доброжелательным тоном спросил Пифагор.
Гиппон утвердительно кивнул. Тогда, Пифагор спросил, не позволит ли Гиппон воспользоваться этой второй наковальней, чтобы исследовать кое-что для научных изысканий? Совершенно ненадолго – не более 15-20 минут. Гиппон был очень удивлен. Он ответил, что ему и самому очень любопытно, что может делать ученый человек с наковальней и как его старая наковальня может послужить высокой науке? Разве что считать удары? У Гиппона в глазах горело любопытство – наверное, главной причиной этому было хоть что-то новое среди постоянной рутины, и он предложил использовать для исследований его собственную наковальню, на которой сейчас работал. А он сам
Итак, Пифагор встал у наковальни, поблагодарил Гиппона и сказал, что оплатит все время простоя, чтобы его научные изыскания не принесли Гиппону никаких убытков. Затем попросил Гиппона принести к этой наковальне все молотки, всевозможных размеров и форм, какие здесь имеются. Теперь Гиппон, в свою очередь, удивился, однако, не задавая лишних вопросов, пошел вглубь кузницы и вернулся оттуда с несколькими молотками. Затем пошел еще раз, и еще раз, пока наконец не принес к наковальне все молотки, какие у него только были, наверное, в общей сложности около 20 штук. Они были самых разных размеров и разной формы – и огромные, и просто большие, и поменьше, узкие и широкие, с широким и с узким концом, были и плоские, и закругленные. Пифагор посмотрел на весь этот «лабораторный инструментарий» и, засучив рукава, принялся за работу. Взгляд у него был одновременно радостный, возбужденный и сосредоточенный. Он брал по очереди каждый молоток и стучал им с разной силой по наковальне. Когда перебрал каждый вид молотка, то снова возвращался к тому, который взял первым, и повторял все действия снова, сначала и до конца. Затем еще раз, и еще раз. Ударив каждым молотком по наковальне несколько раз в разной последовательности, он вдруг прекратил стучать и обратился к Тео:
– Ты ничего не заметил необычного или закономерного?
– Вам надоела философия, и вы примерили на себя профессию кузнеца? Ну, это, в принципе, вполне закономерно, – весело ответил Тео. – Я изначально не понимал, что вас так привлекло в этой кузнице, зачем мы сюда зашли вместо того, чтобы спокойно пойти домой и поужинать? Мне не хотелось донимать вас вопросами во время чего-то для вас важного, но я не имею никакого представления о том, что вы сейчас исследовали. Прочность железа молотка или наковальни? Исследовали закон притяжения – что тяжелый и легкий молот имеют одинаковое ускорение свободного падения? Или вам было просто интересно постучать? Если я не понимаю, что именно вы исследуете, то я и не знаю, на что нужно было обращать внимание и где искать закономерность. Поэтому – нет, я не заметил ничего необычного или особо закономерного, кроме того, что когда молот ударяется о наковальню, то издает громкий звук.
Похоже, Пифагор ждал именно этого ответа и не предполагал, что Тео сейчас все обстоятельно объяснит. Видимо, Учитель задал вопрос не для того, чтобы Тео ответил, а как предлог, чтобы самому все объяснить, и он, без лишних разговоров, начал объяснять.
– Я услышал, как на наковальне ковали железо, и одновременные удары молотов издавали очень гармоничные звуки, вернее – созвучия, кроме одного сочетания. Я попросил Гиппона принести все виды молотков – исследовать, что влияет на высоту издаваемого звука от удара молота о наковальню. И вот что удивительного я обнаружил: высота звука и тон удара не зависят от силы удара. Также они не зависят от формы молотка. А зависит высота звука удара молотка о наковальню только от веса этого молотка!
– И что это значит? Это хорошо или плохо для нас? Теперь мы победим или проиграем? – спросил Тео, не понимая, к чему ведет Учитель.
– Это чрезвычайно интересно! Нужно обязательно исследовать сочетания различных звуков! Наверняка гармоничные созвучия подчиняются числовым пропорциям!
– Ну да, созвучия
– Ну вот и отлично – и мы это исследуем! – продолжал Пифагор голосом, полным энтузиазма. Он сейчас сильно напоминал Тео образ вечно возбужденного и полного идей ученого Дока Брауна из фильма «Назад в будущее».
Пифагор быстрым шагом подошел к Гиппону и важным деловитым тоном попросил того изготовить для него дюжину гирек, весом в полмины, и еще дюжину гирек весом в четверть мины. А также ему нужна железная струна, подобная той, которую натягивают на кифару, длиной в 2-3 оргии.
– А у вас оргии измеряют по длине? – не выдержал Тео и взорвался от смеха.
– Пошлость не к лицу благородному человеку, – с явным неудовольствием ответил Пифагор. – Оргия – это мера длины и равна примерно, 1,8 метра в вашем исчислении. Похоже, ты невнимательно слушал то, что я говорил на сегодняшнем общественном совете, или до сих пор не сделал правильных выводов.
Тео тут же осекся и покраснел за свое невежество и за свою пошлую и постыдную шутку.
Гиппон с изумлением слушал их разговор и не понимал ровным счетом ничего из того, что обсуждают эти два высокообразованных человека. Да, было понятно, что тот, который моложе, сказал какую-то явную глупость. Но, наверное, даже эта высокообразованная глупость была недоступна разуму простого человека.
– Чудно-то как! Говорите вы оба по-гречески. Каждое слово в отдельности – совершенно понятно. Но все слова вместе – ничего понять не могу! – сказал Гиппон, громко усмехаясь.
Не отвечая на его реплику, Пифагор снова обратился к кузнецу:
– Когда же вы сможете для меня выполнить этот заказ?
– Да не нужно его делать. И ждать вам тоже не нужно – все это у меня есть готовое, прямо тут, в кузнице, берите хоть сейчас, – радостно ответил Гиппон.
Пифагор очень обрадовался неожиданной удаче, а Гиппон – неожиданному клиенту. Тео также был очень доволен, что уже наконец-то можно пойти домой. Гиппон сложил весь заказ в небольшой мешок. Пифагор тепло его поблагодарил, заплатил за купленные гири и струну и вместе с Тео вышел из кузницы. Тео понятия не имел, какая надобность во всей этой тяжести, которую он сейчас тащит в мешке у себя за спиной, но то, что они уже шли по направлению к дому и быстрым темпом, шаг за шагом, к нему приближались, грело его внутри мыслью, что скоро он будет в своей постели и с нескрываемым удовольствием закроет глаза.
Уже заметно начинало темнеть. Наши путники свернули с основной дороги на небольшую, еле заметную тропинку, и через несколько минут Пифагор остановился. На тропинке прямо перед ним снова образовалось едва видимое непрозрачное облако, похожее на жидкий воздух. Пифагор жестом пригласил Тео пройти вперед, и парень смело шагнул в «проход» и оказался прямо в своей пещере. «Везде хорошо, а дома лучше! – с удовольствием подумал он и тут же поймал себя на мысли: – С каких пор эта дикая пещера уже стала для меня домом? Наверное, человек привыкает ко всему, и даже к пещере. А может быть, дело не столько в том, где ты живешь, сколько – в какой атмосфере? А в приятной атмосфере и сарай может стать любимым домом? Как, например, в Индии? Интересная мысль…»
Да будет музыка!
Утро разбудило сонного Тео не мягким голосом Пифагора, не ласковой и вкрадчивой мелодией его кифары, а странным металлическим звуком струны – то ли скрипом, то ли звоном. Тео понял, что пора открывать глаза, ибо этот ужасный звук никуда уже не пропадет и не денется. Эти звуки напоминали ему, как будто кто-то неумело и неудачно пытается настроить арфу или другой струнный инструмент. Он открыл глаза и увидел интересную картину: в верхней комнате, у дальнего угла пещеры, стоял учитель, погруженный в свои исследования и наблюдения. Тео медленно встал со своего ложа, собрал и аккуратно сложил постель и затем подошел поближе, чтобы посмотреть, чем таким интересным занимается Учитель, когда мешает мирно спать окружающим.