Пик Коммунизма

Тулинова Ирина

– Будешь голодать – все съешь. Мы в ваше время с матерью уже работали. В счастливое время живете.

– А ты где был? – спросил отец сына.

– На почту ходил.

Все затихли и уставились на Арсения. Тот молчал, опустив голову.

– Так, пионерки, – скомандовал отец, – поели? Идите мусор сортировать.

– О, нет! – запротестовали сестры.

– Василий, ну-ка скажи как там?

– Забота об экологии приближает нас к коммунизму. – поучительно ответил юный комсомолец.

– Вот. От каждого по способности, каждому по потребности. Помоги им, Вася.

Брат увел сестер

в сени, где стояли три небольших контейнера для раздельного сбора мусора и один специальный для стеклянных бутылок – за них давали специальные талоны. Колхозы стремились к коммунизму, но еще его не достигли, потому талоны были в ходу. Работники получали определенное количество их за трудодень, это зависело от квалификации и партийного статуса. За сданную государству продукцию колхозы тоже получали талоны, разделяя их между колхозниками.

Талоны заменили деньги, превратив крестьян из мещан-собственников в работников производства. Сельскохозяйственные машины позволяли обрабатывать огромные посевные площади, а удобрения и селекция повысили урожайность.

– Ну что там? – спросила Арсения мать.

– Ничего…

– Не взяли? – переспросил отец.

– Не пришло письмо.

Отец вздохнул.

– А сбор когда?

– Скоро уже…

– Знаешь, – начала мать, – ты можешь и в колхозе остаться, отец тебя пристроит.

Тот кивнул.

– Нет…

– Это раньше ничего не было, сейчас-то на все талоны дают. Через ОГАС опять же можно достать.

Снегирев молчал.

– Ну в город тогда. Я с дядей Мишей договорюсь. Дядю Мишу помнишь? Он на оборонном заводе работает. Устроит тебя, комнату дадут. У них-то в городе настоящий коммунизм, даже талонов нет. Заходи в магазин бери, что хочешь и сколько хочешь.

Снегирев помотал головой.

– Мы никаких институтов не кончали. – упрекнула Арсения мать. – И ничего! Отец, скажи ему.

– Порешил – пусть ждет. – ответил тот. – Не поступит – работа всегда найдется.

Снегирев через силу принялся жевать запеканку, стараясь не думать больше о заявке и не пришедшем письме. Мать молча убирала со стола тарелки и искоса посматривала на сына.

Конечно в Советском Союзе у выпускника было много перспектив, все университеты были открыты перед преданным коммунизму отличником, но Арсений мечтал попасть именно в «Пик Коммунизма». Снегирев бредил звездами. С детства он зачитывался книгами о далеком космосе, изучал строение звездных систем и схемы космических кораблей. «Скоро Советский Союз колонизирует Марс», – размышлял Снегирев, – «может случиться дожить и увидеть это своими глазами. А может удастся создать корабль, который полетит к далеким звездам.» Снегирев хотел выучиться на инженера, чтобы строить космические корабли. Нужная специальность была только в университете «Пик Коммунизма» именно поэтому он так стремился попасть туда.

После ужина Снегирев пошел в комнату отдохнуть, но он не мог взять себя в руки и решил прогуляться, чтобы отвлечься от тяжелых раздумий. Арсений побрел к турникам, но ноги сами принесли его к зданию почты.

– Ты чего? – усмехнулся дядя Ваня. – Счастья попытать хочешь?

– Ага.

На свинцовых ногах Снегирев снова вошел и запустил ЭВМ. Подключившись к ОГАСу,

он увидел на странице почты уведомление о новом письме. Арсений уставился на него не в силах открыть. Собравшись с духом, он кликнул на значок. Письмо он читал через слово; «явиться в сборный пункт не позднее двадцать второго августа», «при себе имеешь комсомольский билет», «средства личной гигиены» – мелькало у него перед глазами. Снегирев еще раз прочел письмо. В нем сообщалось, что он зачислен на первый курс университета, на специальность «инженер-конструктор космических кораблей».

– Поступил! – воскликнул он. – обхватив руками голову, Снегирев пытался унять волнение.

– Молодчина! – обрадовался сторож.

– Только пока никому, – ответил Арсений. – Я сам скажу!

– Я – могила! – ответил дядя Ваня.

Снегирев вернулся домой поздно и, никому не сказав о поступлении, лег спать. Утром он неожиданно проснулся, услышав, что кто-то настойчиво стучит в дверь. Это соседка тетя Нина ни свет ни заря явилась к матери.

– Мария, – услышал Снегирев, – а ты когда проводы сыну будешь делать?

– Так он еще не поступил, может не придется его провожать.

– Как не поступил. Приняли его! – тетя Нина была, как всегда, настойчива.

– Он вчера ходил вечер – не было письма.

– Иван сказывал, что Арсений дважды к нему заглядывал. Первый раз ничего не пришло, а второй раз письмо было. Он сам видел.

– А нам ничего не сказал…

Весь колхоз уже был в курсе. Не успел Снегирев встать, как мать напустилась на него за его молчание. Она с одной стороны была горда, а с другой боялась отпускать сына. Отец был как всегда тверд:

– Приняли – значит есть к нему доверие. Надо отправлять.

Целый день Снегирев принимал поздравления и наставления. На проводы пришел весь колхоз. Мать суетилась, собирая Арсения в дорогу. С собой требовалась одна смена одежды, предметы личной гигиены и документы. До пункта сбора нужно было добираться самому, они были в каждом регионе Советского Союза. Было решено, что Снегирев остановится в городе у родственников, а в понедельник отправится в университет.

– Ты напиши, как доедешь. – наставляла мать. – А потом не забывай, звони нам.

Снегирев обещал и писать, и звонить, и усердно учиться. Он находился в каком-то трансе, все словно происходило не с ним. Перед отъездом он плохо спал ночь, не веря в то, что его мечта сбылась.

Глава 2. Необычное имя

В пункт сбора, указанный в письме, нужно было явится двадцать второго августа, то есть через два дня. Отец отвез Арсения до ближайшей автобусной остановки. Автобус проезжал мимо и в колхоз не заворачивал. Снегирев добрался до города, остановился у родни, а в назначенное время пришел на место сбора студентов в гостиницу «Коммунист». Было утро, около десяти часов. В вестибюле полукруглого здания гостиницы за длинными столами сидели сотрудники приемной комиссии в форменных красных жилетах. Толпа студентов стояла в ожидании, к столам тянулся тонкий ручеек очереди. Когда Снегирев подошел к столу сотрудница спросила строго: