Пик Коммунизма
Шрифт:
– А где институт иностранных языков? – спросила Лаиля.
– Мы его обошли.
– Как?! – возмутились девушки.
– Вы сами уговорили меня пойти к геологическому. Так что чур не обижаться. Институт видно отсюда, он рядом с кибернетическим.
Институт иностранных языков выглядел как параллелепипед с пристроенной к нему широкой цилиндрической колонной и несколькими пристройками на сваях.
– Что-то знакомое? – протянула Искра.
– Точная копия дома культуры имени Зуева, что в Москве.
– Да, я вспомнила. Я на экскурсии там была.
Биробиджан,
– Сейчас мы отправимся к центральному корпусу, сердцу нашего города, – объявил Ким, – а потом вас ждет минутка агитпропа. После можно будет прогуляться по городу.
Еще раз взглянув на «Союз», Снегирев вместе с группой отправился к главному корпусу. Группы первокурсников, которые начали экскурсию раньше, уже собрались около высотки: кто-то бродил по парку, кто-то сидел на скамейках. Парк, по которому шла группа Снегирева, выглядел старым. Там были развесистые клены, каштаны и липы; вдоль дорожек стояли скамейки, около больших лужаек – разноцветные автоматы с газированной водой и мороженым.
Центральное здание было точной копией высотки МГУ. Напротив него на постаменте находилось причудливое металическое приспособление. Рассмотрев его поближе, Снегирев убедился, что это ни что иное, как две наклонные металлические спирали. Они напоминали башню или вышку связи.
– Что это такое? – спросила Лаиля.
– Это памятник третьему интернационалу, – объяснил Ким, – но мы зовем его «Интеграл». Он символизирует единение дел и помыслов, которое приведет нас в прекрасное будущее.
– Выглядит не очень симпатично. – проговорила Искра.
– Да, но главное – идея! Как раз пришло время для минутки агитпропа. Если вопросов нет, тогда можем идти.
– А где здания общежитий? – спросил Маркс.
– Они находятся позади основного здания. После агитпропа я их вам покажу.
Вопросов накопилось много, Ким то и дело показывал и рассказывал. Пока остальные расспрашивали экскурсовода, Снегирев заметил у одного из автоматов с газированной водой рабочего в синем комбинезоне, которого окружала толпа студентов. Мужчина был средних лет, невысокого роста, издалека он казался Снегиреву каким-то квадратным и грубым. Рабочий чинил один из автоматов, а студенты, толпясь, мешали ему. Он то и дело подходил к первокурсникам, а те, как рыбки, разбредались в разные стороны, кто-то даже переходил на другую сторону дорожки. Разогнав первокурсников, рабочий снова брался за инструменты и залезал в автомат.
– А что, здесь тоже есть беспартийные? – удивленно спросила Клара.
– Да, и у нас тоже. – ответил Ким.
Несмотря на то, что коммунизм был построен в Советском Союзе, были те, кто находился вне партии. Чаще всего это были бывшие партийцы, которых исключили. Они выполняли самую тяжелую или непрестижную работу, за которую получали талоны на продукты и товары. Компартия формально не запрещала общаться с беспартийными, но и не приветствовала такое общение. Беспартийные до сих пор не побороли в себе мещанский уклад
Когда студенты из группы Снегирева проходили мило Интеграла, беспартийный пересекся с ними. Один из студентов завидев беспартийного отошел в сторону.
– Да не бойтесь, не расстреляют! – весело проговорил беспартийный.
– В Советском Союзе никого не расстреливали. – ответила на это Сталина.
– А при Сталине? – рабочий слегка прищурился.
– Сталинские репрессии и концлагеря – это ложь западной пропаганды. Ничего этого в реальности не было! – поддержала Лаиля подругу.
– Ну, буду знать! – ответил рабочий. – А тебя как звать?
– Лаиля.
– А где Кукуцаполь?
Девушки покраснели.
– Так, Степан Трофимович, – вмешался Ким, —какое-то срочное дело?
– Да нет, высокотехнологический автомат для газированной воды опять вышел из строя. Вот починял.
– Благодарим вас за ваш труд. – ответил Ким.
– Пусть ваша партия меня благодарит. – ответил Степан, удаляясь.
– Фу, какой грубый! – проговорила Лаиля.
– Некультурный человек. – добавила Сталина.
– Не до всех коммунизм дошел. – подытожил Маркс.
Снегирев молча посмотрел вслед Степану.
– Ахиллесова пята нашего города – это беспартийные, но нам приходится мириться.
– А общаться с ними не запрещено? – спросил Снегирев.
– Можно, – ответил Ким и добавил, – если ты захочешь сагитировать кого-то вступить в партию.
Экскурсия закончилась у громадного здания, напоминающего готический собор. Снегирев видел такие в энциклопедии. Центральный корпус тянулся ввысь, его окружали квадраты и прямоугольники поменьше. Почти все здание было из стекла, сбоку находилась небольшая пристройка с куполом.
– Вот и пришли. Это Дворец Труда.
Первокурсники зашли внутрь, их ожидала минутка агитпропа.
Глава 4. Агитпроп
По пути ко дворцу труда Снегирев думал о беспартийном и его вопросе про сталинизм.
О сталинских репрессиях говорили вполголоса, и не так чтобы говорили – судачили, потому что никто ничего толком не знал. Хрущев, по слухам, хотел развернуть какую-то масштабную компанию против Сталина, но не успел – его сняли. Сторонники программы Хрущева все же остались, их прозвали хрущевцы. Они, якобы, искали доказательства вымышленных репрессий.
Компартия боролась с хрущевцами, беспощадно нападая на них в печати, по телевизору то и дело доказывали смехотворность предъявленных Сталину обвинений. Никто из окружения Снегирева не поддерживал хрущевцев, к тому же в колхозе «Красный путь» их не было. Арсений слышал о репрессиях, но не много. Большинство считало хрущевцев бездельниками и дармоедами, которые выдают свою бесполезную деятельность за важное дело; считало, что если репрессии и были, то Сталин не имел к ним никакого отношения и все это перегибы на местах; считало, что если пострадавшие и были, то они пострадали за дело.