Пике в бессмертие
Шрифт:
«Предельно внимательно генерал следил за ростом каждого подававшего надежды летчика, для них у него в блокноте была специальная страничка, в которую заносились все сведения об его успехах и, конечно, о промахах, ошибках. И тут же пометка: что сделать, предпринять».
«Так же, как и другие, входил в строй Талгат Бегельдинов, — пишет в воспоминаниях о своей дивизии и корпусе, о генерале Рязанове генерал Каманин. — После возвращения Бегельдинова с одного из боевых заданий стало известно, что в первом заходе он настолько удачно спикировал на цель, что бомба легла точно в бензохранилище, а со второго захода поджег склад боеприпасов. Такое бывало и у других летчиков, но редко, у Бегельдинова получилось
В другом вылете штурмовиков «Мессершмитты» прорвались к ним сквозь воздушную охрану наших истребителей. Плохо пришлось штурмовикам, изрядно нахватали они пробоин. Но и сами не остались в долгу, при каждом удобном случае били из пушек и пулеметов по вражеским самолетам. Такой удобный момент представился и сержанту Бегельдинову. На какое-то мгновение на вираже Талгат поймал в сетке прицела фашистский истребитель и ударил по нему из пушки. Фашист пытался выровнять свою подбитую машину, но она была уже непослушной и врезалась в землю.
Начав боевую работу в 800-м штурмовом полку осенью 1942 года сержантом, рядовым летчиком, этот славный сын казахского народа прошел замечательный путь борьбы и побед. Под Харьковом он был ранен, сбит, блуждал по вражеским тылам и выжил всем смертям назло. Вернулся в свой полк, когда однополчане уже давно считали его погибшим. В родном полку он выздоровел, окреп и снова стал громить фашистов, водить в бой большие группы штурмовиков.
Летал Талгат неутомимо. Мне доставило большое удовольствие подписать на него несколько наградных листов, а затем представить к офицерскому званию. В день 25-летия Красной Армии мы поздравили Талгата Бегельдинова с двумя боевыми наградами и вручили ему офицерские погоны. В боевые расчеты его стали включать ведущим группы.
Учился Бегельдинов, когда числился в списках полка младшим летчиком и старшим летчиком, командиром звена, эскадрильи. И после войны, уже окончив Военно-воздушную академию и став командиром полка, он продолжал совершенствовать свое мастерство.
Были у него отличные учителя. Среди первых — Степан Демьянович Пошевальников, командир эскадрильи, который ввел молодого летчика в боевой строй. Тяжело вспоминать, что нет теперь Степана Демьяновича. Погиб он смертью героя в августе сорок четвертого, когда войска Первого Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза И. С. Конева завершали победную Львовско-Сандомирскую операцию.
Замечательные летчики 144-го полка Георгий Красота, Михаил Одинцов, Талгат Бегельдинов — это они и другие, им под стать, ведущие групп, выросли и закалились в огне боев, обрели высокое мастерство, стали настоящими виртуозами штурмового удара. Это они прославили «ИЛ-2» как «летающий танк», вдохнули в него жизнь, сделали прекрасную по своим летно-тактическим данным машину незаменимым самолетом поля боя».
Боевые достоинства «ИЛа» были налицо, однако с первого поступления на фронт «ИЛа» командира корпуса все время тревожила мысль о том, что без защиты задней полусферы самолет не совершенен. Свидетельство этому — потери от вражеских истребителей, которые атаковали его обычно с хвоста и снизу. Подумывал комкор и о необходимости сопровождения штурмовиков истребителями до цели и обратно. Серьезно обсудить эти вопросы помог случай. На подмосковный аэродром, где в эти дни базировался наш 800-й полк майора Анатолия Ивановича Митрофанова, прилетел сам Ильюшин. Из штаба корпуса позвонили, чтобы встречали гостя. Летчики сначала и не поверили. Когда на аэродроме приземлился «У-2» и из кабины вышел пилот в обычном летном шлеме и кожаной куртке, на него никто не обратил внимания. Но вот он направился к командному пункту, и все догадались, что это и есть тот самый долгожданный Ильюшин. Его тут же обступили летчики, механики... Завязался
— Нас «Мессеры» долбают сзади так, что щепки летят, — прямо заявил командир эскадрильи старший лейтенант Шубин. — Естественно, истребитель благодаря скорости, маневренности, может остаться одноместным, а нам нужен стрелок для защиты хвоста.
Ильюшин слушал молча. Ведь ему высказывали претензии те, кто не раз бывал в острых схватках с врагом. Полк принял боевое крещение еще под Киевом. Потом отражение атак противника в районе Дубно, Ровно, Житомира.
— Согласен, что ваши замечания имеют основания, — сказал Ильюшин. — К тому же по расчету центровки второй член экипажа мог бы летать. Но осуществить это весьма сложно. Нужно вносить исправления в чертежи, перестраивать заводское производство.
— Тогда не обижайтесь! — горячился Шубин. — Мы вынуждены будем сами внести изменения в конструкцию «горбатого».
Ильюшин развел руками.
— У нас в полку и Кулибин свой есть, — оружейник Мищенко. Когда мы раньше летали на бомбардировщиках, он снял два пулемета с подбитых машин. Одну турель распилил и на «ИЛ» поставил.
— У нас на двух самолетах уже стоят такие пулеметы, — проговорил, краснея, обычно скромный и малоразговорчивый командир эскадрильи лейтенант Пошевальников.
Ильюшин оживился.
— Покажите!
Шубин и Пошевальников метнулись к своим машинам.
— Александр, в отсек! — толкнул Пошевальников локтем широкоплечего и рослого лейтенанта Александра Грединского. Казавшийся неповоротливым, тот ловко юркнул в узкий отсек и дал звонкую пулеметную очередь в небо.
Конструктор внимательно осмотрел пулеметные установки на обоих самолетах.
— Ну что ж, друзья, — после некоторой паузы сказал Сергей Владимирович, — я на вашей стороне. Воюйте со своими пулеметами, а я обещаю, что в ближайшем будущем получите, как вы называете, «горбатого» с хвостовой огневой точкой. И постараюсь вооружить вас пулеметами калибром покрупнее.
Свое обязательство конструктор выполнил. Теперь самолеты марки «ИЛ-2» поступали с завода с двумя кабинами, с хвостовой огневой точкой.
В сентябре 1943 года Рязанова вызвал Верховный Главнокомандующий, который поставил перед корпусом задачу — выработать тактику массированного применения штурмовиков, число которых, благодаря напряженной работе промышленности, неизменно росло.
... На Калининском фронте, корпус разместился неподалеку от Андриаполя. Наступила суровая зима, укрыв леса и болота глубоким снегом. Частые снегопады, низкая облачность, редкие ориентиры затрудняли поиск целей. Все это вынуждало летчиков-штурмовиков летать на боевые задания малыми группами, по два-четыре самолета.
В такой обстановке, считал Рязанов, успех всецело зависел от ведущих. Он приказал командирам дивизий Каманину и Родякину тщательно подобрать ведущих групп.
Наступила, наконец, пора осуществить давно задуманное. Генерал организовал свой КП на переднем крае, метрах в восьмистах от противника. Ночью офицеры штаба установили на опушке леса две радиостанции — одну для связи с самолетами в воздухе, другую для связи со своим штабом и аэродромами. Хорошо их замаскировали. Наблюдать генерал решил с дерева. На рассвете с микрофоном в руках он начал вызывать с аэродромов группы штурмовиков и направлять их туда, где требовалось в данный момент нанести удар.