Пилигримы
Шрифт:
Торговой аллеи достигли бодрым маршем, без излишнего внимания со стороны местных. Любопытство парковых перекипело, а трудовые будни в стремлении выжить никто не отменял. Народ двигался по заученным тропкам, обмениваясь местечковыми новостями. Не сказать, что жизнь кипела, но чувствовалась определенная насыщенность лагерного мирка – на контрасте с мертвыми секторами. Почти столица.
Миновали сарайчики и фургоны лавок, прислушиваясь к повышенным голосам, сводящим дебет с кредитом, а то и требующих сатисфакции посредством извращенной пенетрации.
Замес хищно поводил глазами, шевелил ноздрями, точно принюхивался – торгаш в нем слегка возбудился, не иначе. Но нам мимо – через два проулка, три дворика, едва проходимых от наваленной разномастной тары, к одноэтажному кирпичному строению с узкими бойницами окон под односкатной шиферной крышей. Сдается, домик построили уже после катастрофы - в парковую тематику он не вписывался. Но интересно другое.
У дальнего угла, считая от входа, приставлена лесенка, на ступеньках которой мялся неказистый мужичок – заглядывал в окошко и активно теребил паховую область. Место конечно не людное, но на тупичок любви никак не похоже.
– Это нормально?
– заинтересовался тощий.
– Говорила же, - поморщилась Николя. – Условия на любителя.
– Ко входу, - отдал я короткий приказ. И зашагал к лесенке. Есть пару вопросов, которые не могут ждать.
– Э-э, ты чего? Сперва хоть клановые знаки узнай, - встревожилась Никки.
– Ага, - покивал. Конечно узнаю. Прям на подходе и выясню.
Коротким пинком подрубил стремянку, и мужичок скребнул челюстью о раму, срываясь вниз. С коротким вскриком тельце дернулось у пристенка. И зачем голосить? Высота детская – от силы метра три.
Я наклонился к испуганному аборигену:
– Кончил, нет?
– М-м…
Никаких бесплатных зрителей, пока смена проходит водные процедуры. Я против, если не поняли. Подскочившая Никки убедилась, что на жертве нет клановых меток и выдохнула. Двойные стандарты, не иначе. Хмыкнул в ответ на непонимание женщины и прошел ко входу в столь славное заведение.
Фанерная дверь нещадно скрипнула, пропуская меня в предбанник, ну или ресепшен, если по-модному. Небольшое помещение с парой засаленных лавок и грубо сколоченной стойкой, за которой любопытствовал плешивый мужичок в ветровке. Не услышав положенных слов, он кашлянул:
– Помыться?
– А у вас там дрочат на углу, - просветил я товарища.
– Жупел, рябая скотина! Опять. – Работник душевой рванул из-за стойки и шустро выскочил за порог. Через пару секунд снаружи смачно вдарили по мягкому. Возможно – ногой. – Ушел, я сказал! Ушел резко!
Послышались шаги и плешивый степенно вернулся, молча пройдя мимо команды и укоренившись на исконном месте.
– Помыться, значит?
На формальности потратили минут десять – из-за природной скупости тощего, которому крайне не понравились расценки. Пришлось коротко рявкнуть,
Николаевна с непонятной тоской проводила взглядом женскую часть смены, с радостной толчеей убывавшую в коридорчик, слабо подсвеченный мутной керосинкой. Душевая, не поверите, предоставляла раздельные услуги для помывки женского и мужского. Работник с ленцой указал нам на второй коридор.
– Присоединишься? – спросил я у клановой. Она вздрогнула.
– Да не жмись, - Фрау, шедшая последней, притормозила и улыбнулась. – Не обеднеем.
– Че? – встрепенулся тощий. Я подтолкнул его к процедурной. – Командир?
– Лады, - Николаевна чутка покраснела. – Буду должна.
– Да весь ваш клан… - прозвучал из коридора голос тощего. – Куда ты меня тянешь?
Замес нивелировал костлявую жадность. Вот и славно – меньше головняков командиру. Я улыбнулся плешивому, отчего тот резко перестал расплываться за стойкой:
– Ну че, проверим как вы льете?
– Никто не жаловался, - сорвался на шепот мужчина.
– Конечно. – Я отступил в коридор.
– Конечно
Уже уходя, услышал тихое, сказанное куда-то в подмышку:
– Сука.
Думаю, нужный накал я создал, и мужчинка проследит за соблюдением процедуры в меру компетенции. Чего сложного – воды в достатке и немного приватности для женского коллектива.
Вода настолько резко пахла химией, что в носу засвербело. Лады, заодно пройдем обеззараживание. Хотя бойцы остались равнодушны к запахам, удовлетворенные сутью процесса. Потрескавшийся кафель под ногами вмиг покрылся темными разводами с оттенками красного.
– Жить можно, - оскалился тощий и отвесил Замесу легкий поджопник. – А не тяни старшого, да.
Замес с достоинством продемонстрировал соратнику средний палец.
В итоге, с очисткой справились минут за 20. Пользуясь случаем, простирнули грязное и упаковали в захваченный мешок. Чистое бельишко искренне порадовало - а радостей в мертвом мире осталось не то, чтобы много. Надо пользовать пока есть возможность.
К моему удивлению женщины выбрались в предбанник почти одновременно с нами - прям светились девоньки, включая Николаевну. Синяки и ссадины напоказ, да под заразительные улыбки – смесь специфическая, но командиру приятная.
– Все хорошо? – набрался вежливости плешивый. – Вам понравилось?
– Узнаю, что кто-то лишний обсуждает родинку на моей заднице, вернусь с Малютой и выпотрошу, - обыденно пообещала Крыса. – А так ниче, миленько.
– А где там родинка? – засомневался Шест.
– Дурак, да?
– прищурилась мелкая.
– С вами не соскучишься, - неожиданно призналась Никки. – Но мне пора…
Под открытым небом дышалось приятней и лагерные запахи уже не столь напрягали обоняние. Хотелось замереть на мгновение и слегка отдаться ритму ничегонеделанья. Тупо и основательно замереть - вдох, выдох, а рядом плечи солидарных бойцов и Ось уже не такая стерва.