Пилот

Астахов Юрий

– Обычно у нас как устроено. Один из штуцера издаля шмальнет пару-тройку антилопок или там рогача коли под выстрел встанет. А другие от всякого случая с калашами наготове берегутся. Ну а как добудут мясо, так лебедушкой в УАЗ бортовой затрелюют, и бегом домой на разделку марш-марш. Демидовск жрать любит. Моя-то на колбасу да на копченость всякую перекрутит скотинку, вот нам и денежка. В этот раз по иному вышло. Стрелили сдуру свина, давно оне сюда не забредали, а те озлились, да навалились в тридесять голов. Каки уж тут автоматы. Смели, как пудру сдули. Одно хоть успели мне в рацию крикнуть. А полверсты тут, рядом, я в бурбухаику, да туда. ПКСом кого покрошил, кого погнал. Успел ребятушек выхватить, да домой немешкая. Зойка моя их давай пеленать,

а я мейдейкать... а тут и ты, аки ангел с небес... Дай тебе Боже...

– Да ладно тебе. Ты б уж, конечно, мимо проехал... Лишь бы не поздно...

– Да, уж... и, главно дело, уж стопиццот раз промышляли и со мной и без меня и завсегда все чинно бывало. Хоть со свиняками, хоть с рогачами, да хоть бы и с гиеной. Та правда все больше парами, в стаи не сбивается. Свинорылы, те как раз стаей ходют. Чтоб им ни дна, ни покрышки, лядям окаянным. А тут как с цепи соскочили, всем гамузом накинулись. Раньше как, шагов за двести - триста с помоста стрельнешь из штучки и порядок. И тишь да благодать. Встрепенутся оставшиеся, отбегуть полверсты, и траву щипать или там корешки какие роют. А тут как с цепи... Как с цепи! И все путем. А ентот раз азарт их обуял, решили с подхода веселей охота выйдет. Да не на тех нарвались. Олухи царя небесного...

Мужик снова полез за кисетом и нырнул в него трубкой. В этот раз прикурил сам и мне предложил. Я отказался. Чтоб отвлечь его от раздумий горьких которые у него по кругу бесполезно бродили, решил я в сторону мысли повернуть.

– Слышь, брателло, а что ты все штуцер да штуцер? Это ж нарезняк, их уж полста лет не выделывают. Или ты двудулку так для солидности нарек?

– Не. Штуцер он штуцер и есть. Нарезной шешнадцатый калибр. Нитроэкспресс называется. Как батя мне заповедал, я патроны ему Соколом-бездымкой заряжаю по весу строго-настрого, ну и пули, само-собой, лью. Как положено. Ну и валю на выбор, невзирая на масцу живого весу. Чисто слонобой и есть. Рогача на жопу садит, тока в путь.

– От бати тебе, выходит, карамультук этот достался?
– поддержал я беседу.

Хуторянин усмехнулся в бороду, помолчал. Зобнул трубочку. Снова ухмыльнулся. Помолчал.

– Это, брат, историческая реликвия выходит. Ну, ты, в школе поди учился, раз летчик, по истории, поди-тко слышал, как в пятом году бунтовали при Николашке? Дак вот, прадед мой в молодых годах тогда пребывал, и принял в том бунте, как теперь говорят, активное и непосредственное участие. Когда усадьбу помещика тамошнего жгли, углядел он штуцер этот да и спер под шумок. К охоте склонность имел, как все в роду у нас. Да так ловко, что и прижилась штучка навеки. От прадеда к деду, от деда к отцу, от отца стал быть ко мне... от меня старшему должна...

Он вдруг тяжело сглотнул, плечи затряслись.

– Да ты рассказывай. Все уладится. Катя моя не просто погулять вышла. Специалистка она. Операционная медсестра. Людей резать-зашивать не впервой ей. Научена. Обойдется все, коли Бог даст. Ты рогом-то в горе не упирайся, оно и промахнет мимо. Не накликай. Дальше рассказывай.

– А че тут рассказывать? Уж все и рассказал. Дед, как пороха бездымные пошли, заряд потихоньку стал подбирать, помалу досыпая. Как бой стал добрый, так и снаряжаем до сель. Я из-за штуцера этого, смешно сказать, и сюда угодил. Как неисправимый браконьер. Эти мордатые себе и заповедники и заказники и ружжа миллионные, а как простой человек стрелит себе кабанчика семью кормить, так он сразу и браконьер. Судить яго ябать! Прадед стрелял, и до него стреляли, и дед и отец и я стрелял, стреляю и стрелять буду. И детки и внучики атож! Накося - выкуси! В общем, окрысились на меня егеря с ментами, штучку отнять нетерпелось им, да хрен там! Да только стренулся мне случаем человек, храни его Христос, да и сосватал на переезд. Десятый год уж тут кукуем да никак ищщо не нарадуемся. Хрен им теперь всем в грызло, да с корнюишонами, а не штучка моя. Обрыбитесь. А то в суд, да кохискакция, а вот хуя им в помаде на все рыло. По моему вышло!

Эк

его разобрало, раскраснелся потомственный браконьер, ожил, сердешный. Ну и слава аллаху. А то видом вышел, краше в гроб кладут. Того гляди, старик Кондратий навестит. Собрался я и дальше психотерапевтический сеанс продолжить, но выглянула Катенька моя и позвала мужика грузить потерпевших.

Минут через пяток на носилках-самоделках подали первого. Принял я у них тело с подобием египетской мумии и бережно в салон втянул. Мальчик? Девочка? По носу не определишь... остальное под бинтами. Нет, все ж девочка... Или таки мальчик? Бедолажка... Гриня поднялся на борт, молча помог разместить страждущее тело и, захватив носилки, убежал за следующим. Зацепил я капельницу на одежный крючок, поправил малышке голову и принял следующего. Разместив того у другого борта, повторил процедуру. Третьего уложили посерединке.

Пока я запускал турбину Катя, что-то говорила часто кивавшему головой понурому папаше-хуторянину. Потом решительно махнула рукой и пошла к правой пилотской двери. Поднявшись в кабину, уселась в головах на корточки , включила компрессор, туго накачала матрас, и принялась считать пульсы. Гриша забрался на правую чашку, доложился, что люки задраены и что экипаж к полету готов. Тянуть я не стал, включил фары, вырулил на полосу и с божьей помощью, помолясь за здравие, принялся делать свое пилотское дело. Солнышко практически нырнуло за горизонт, термические потоки ощутимо ослабли и на тысяче уже практически не чувствовались.

Доложил в Демидовск ситуацию, выставил винтомоторной группе требуемый режим и попилил, стараясь не растрясти раненых, в столицу армейского протектората. Изъяв из бардачка сборник местного Джеппесена, нашел лист с аэродромом RADM и вынул его из зажима. Пристегнул клипсом к штурвалу, рассмотрел внимательно и вдумчиво, разъяснил для себя порядок маневров, выставил частоту на первой навигационной рации 114.65 мГц на которой работал Демидовский VOR, и вращением пимпочки курсоуказателя HIS добился чтобы самолет повернул по пеленгу, а вместе с ним и стрелка RMI повернулась точно вверх. Все, теперь курс наш лежит строго на маяк.

Внизу неторопливо перемещались темные уже холмы, речки, лесные колки, иногда попадались огоньки редких человеческих поселений... а ведь места эти считаются тут плотно заселенными... и тут торкнуло меня - электрическая сила! Ведь это не Кубань какая подо мною! Не Запсибравнина. Не Бодайбо и не Камчатка. И не пампасы какие южноамериканские даже. Иная планета подо мною! Вот это я отмочил номер. Вот это авантюрку я отмочил. Окуеть! Ну, нихрена себе, выкинул я коленце. Покоритель иных миров мля! Космонавт-перемещенец! Витамин, ты сошел с ума. Ты уму не постижимо, что утворил. Взял и из унылого дележа скромненьких ништячков соскочил в Новый Мир! Огроменный. Неисследованный. Неизученный. Из семи миллиардов толкающихся локтями долбобесов, грызущихся насмерть на триста тридцать три раза кровищей залитых клочках деградирующей суши из-за кизяков мамонта, ты свалил в ... Клондайк... Эльдорадо... долина Сакраменто... Витамин, хочешь Солнечную долину? На! Или Лунную? На. Может лучше долину Гейзеров? Забирай. Нет, мне три в одном пожалуйста, заверните. Найди и пользуйся. Витамин, хочешь... да че хочешь! Большой красивый остров в теплом океане? На! Только руки да голова! Твори, выдумывай, пробуй. Паши и пой. Помилуй мя грешнаго...Голова кружится от того что я учудить изволил. Сучий потрох! Вот это да!

Однако пора вниз. 'С покоренных вершин. Что же делать, и боги спускались на землю'...

Повернулся к любимой:

– Как они, Катенька?

– Плохо. Кровопотеря, критичные повреждения... срочно на стол их надо. Как раз мы прилетели. Еще бы полчаса и всё...

– Довезем?

– Должны довезти.

– Немного совсем осталось потерпеть. Снижаюсь уже...

Так. Удаление восемнадцать миль. Высота пятьсот. Пора на дальний настраиваться.

– Подход Демидовск, это 'Карнаш'. Прошу посадку вне очереди. Везу троих трехсотых из Пригожей.