Пилсудский
Шрифт:
Для придания «трюку» видимости законности его организаторы В. Славек, К. Свитальский, С. Цар и Б. Подоский решили принимать не текст конституции, так как в повестке дня пленарного заседания сейма такого пункта не было, а конституционные тезисы. Чтобы продемонстрировать оппозиции свое желание играть по правилам, они даже приказали служащим аппарата парламента предупредить одного из лидеров ППС Мечислава Недзялковского, который в тот момент якобы находился в здании сейма, о том, что после обеда сейм будет принимать важное решение. Но оппозиция в зале заседаний на Вейской так и не появилась.
«Трюк» с принятием конституции прошел гладко – депутаты от Беспартийного блока единогласно проголосовали и за ускоренную процедуру, и за конституционные тезисы в качестве проекта Основного закона. Свитальский закрыл заседание, а окрыленные успехом депутаты от партии власти спели неофициальный гимн пилсудчиков
Окрыленные успехом авторы «трюка» тут же позвонили Пилсудскому надеясь, видимо, что он их без промедления примет, чтобы похвалить за решение вопроса, о котором он начал говорить еще до переворота в мае 1926 года. Но в ответ услышали, что он готов их видеть у себя только через пять дней. Вот как Свитальский описывает эту встречу: «Я формально доложил коменданту о случившемся 26 января. Отношение коменданта к этому факту в принципе не было негативным, но он сразу согласился со мной, что принятие конституционного закона с помощью шутки и трюка нельзя считать здоровым, и в связи с этим этот трюк следует прикрыть и нейтрализовать путем детального обсуждения и изменения в сенате... Затем поправки следовало бы принять в сейме...
Комендант возмутился, когда Славек заявил, что нужно спешить с конституцией. Комендант абсолютно так не думает и категорически советует решить вопрос о конституции на чрезвычайной сессии, чтобы избежать ее принятия одновременно с одобрением тех или иных глупых вопросов.
Комендант добавил, что единственным оправданием нашего трюка является то, что вообще конституции в истории никогда не принимались в точном соответствии с формальными требованиями... Что касается сути конституции, то комендант признался, что конституционных тезисов не читал...
Славек... даже сказал, что по причине его вовлеченности в это дело он должен будет сделать выводы. На это комендант ответил, что не следует принимать близко к сердцу то, что советует комендант, но в принципе он не собирается принимать решений по конституционным вопросам – во всяком случае, не зимой, может, летом. Лето называлось комендантом потому, что в это время он физически чувствует себя лучше.
Комендант молча выслушал мое принципиальное замечание, что нужно конструировать такое устройство, в котором бы и президент, и правительство имели максимальную свободу рук, а не создавать орган, который мог бы доставлять трудности и хлопоты исполнительной власти» [273] .
273
Там же. S. 653 – 655.
Процитированная пространная запись из дневника Свитальского подтверждает, что Пилсудский не примеривал новую конституцию на себя. Ему хватало власти и при старом Основном законе. Он заботился о будущем режима, и «трюк» в сейме его вполне устраивал. Но маршал хотел, чтобы режим сохранил лицо, и поэтому порекомендовал подчиненным не спешить с окончательным принятием конституции и введением ее в действие уже на текущей сессии парламента, хотя технически это было возможно.
Эта рекомендация была воспринята окружением неоднозначно. В. Славек был сторонником быстрого решения. Вопрос о сроках стал предметом обсуждения во время совещания вечером того же дня, то есть 31 января 1934 года, у Славека с участием Свитальского, Пристора и Енджеевича, а также на встречах Свитальского с Царом и Беком на следующий день. В их ходе было решено сохранить лояльность Пилсудскому и не форсировать принятие конституции. Свитальский записал 1 февраля: «Очень коротко разговаривал с Царом. Я так убеждал его: если умеешь отступить, то исторически это конечно же будет огромным плюсом, когда станет известно, что мы, как лагерь, переборщили как в методах создания какой-то мафии с целью удержать режим, так и в процедуре проведения конституции в сейме, а вот комендант сдержал нас в нашем порыве и сориентировал нас на более спокойные и более легальные формы» [274] .
274
Там же. S. 658.
В конечном счете верхушка лагеря санации вынуждена была согласиться с патроном, чтобы не вызвать его гнева. Не случайно Свитальский 31 января 1934 года, убеждая коллег прислушаться к мнению Пилсудского, говорил, что комендант может формулировать свои советы в мягкой форме, но если к ним не прислушиваются, то может сделать очень жесткие выводы.
Установки Пилсудского относительно темпов завершения работы
Апрельская конституция (именно под этим названием она фигурирует в литературе) принципиально отличалась от мартовского Основного закона 1921 года. На первый план она выдвигала не народ, а государство, а ведущее и руководящее место в этом государстве признавала за президентом, соединяющим в своих руках «единую и неделимую государственную власть». Все избиратели делились на обычных граждан и «лучших сынов», фактически наделенных более широкими правами.
Конституция практически вводила в Польше специфическую разновидность президентской формы правления. Теперь глава государства должен был избираться всеобщим голосованием, что с точки зрения статусности уравнивало его с парламентом. При этом число возможных претендентов на пост главы государства ограничивалось двумя. Одного из них предлагало специально с этой целью создаваемое собрание выборщиков, второго – уходящий президент. Если президент своим правом воспользоваться не хотел, то тогда главой государства автоматически, без голосования становился кандидат собрания.
Президент был наделен огромными полномочиями: утверждал кабинет министров, созывал и распускал парламент, открывал, закрывал и приостанавливал его сессии, был Верховным главнокомандующим, решал вопросы войны и мира, заключал и ратифицировал международные договоры, назначал и отзывал премьер-министра, руководителей Верховного суда и Верховной контрольной палаты, главнокомандующего, генерального инспектора вооруженных сил, судей государственного трибунала, треть сенаторов и т. д. Он попрежнему сохранял право издавать распоряжения с силой закона. За свои действия в качестве главы государства президент отвечал лишь «перед Богом и историей».
Роль двухпалатного парламента была ограничена некоторыми контрольными и совещательными функциями, ему и правительству принадлежала законодательная инициатива. Было изменено избирательное законодательство в сейм – вместо 64 многомандатных округов вводились 104 двухмандатных. Тем самым количество депутатов сокращалось с 444 до 208. Отменялся принцип пропорционального распределения мандатов. Число сенаторов было также уменьшено – со 111 до 96, 32 из них назначались президентом из числа «лучших сынов», остальные избирались в 64 одномандатных округах. Партии были лишены права выдвижения кандидатов в депутаты, его отдали избирательным собраниям, определяющее влияние на персональный состав которых имел режим. Эти собрания имели право выдвигать двух кандидатов на одно место. Тем самым выборы и президента, и депутатов сейма практически были превращены в плебисцит по кандидатурам санации, а оппозиция фактически лишилась возможности влиять на исход выборов и состав депутатского корпуса.
С введением в действие апрельской конституции 1935 года завершился переход от ранней модели режима санации к его зрелой форме. Если ранняя модель могла функционировать лишь благодаря Пилсудскому с его легендой, авторитетом и умением воздействовать на общество и оппозицию, то зрелый режим, по мысли его конструкторов, должен был чувствовать себя достаточно комфортно и в отсутствие этого благоприятного для санации фактора, но только при условии, что удастся сохранить прежнюю расстановку сил внутри самого правящего лагеря. А как раз это и было наиболее сложной задачей, на решение которой Пилсудский после смерти повлиять не мог. Но, по крайней мере, при жизни он мог надеяться, что задача закрепления власти за его соратниками решена успешно и новое всевластие сейма, с которым он боролся большую часть своей жизни в независимой Польше, ей не грозит.