Пилсудский
Шрифт:
Недуг маршала обострился в январе – феврале 1935 года, появились боли в боку и в области желудка, а затем тошнота и рвота. 67-летний Пилсудский стал очень быстро худеть. Как и большинство мужчин, он никогда не любил иметь дело с врачами, а теперь просто отказывался от серьезного медицинского осмотра. Обещал, что выпишет какого-то знаменитого терапевта из австрийской столицы, потому что считал венских врачей лучшими. А пока занялся самолечением, сел на диету, со временем все более строгую, – компоты, фрукты, сухарики. Вначале это давало определенный результат, самочувствие несколько улучшилось, ослабели боли. Но зато от постоянного недоедания усиливалась слабость. Пилсудский начал ограничивать физические нагрузки, сокращал продолжительность, а потом и вовсе отказался от прогулок по своему кабинету.
Старания окружающих организовать
Диагноз Венкенбаха прозвучал как приговор: неоперабельный рак печени, скорее всего в результате метастаз из желудка. Смерть может наступить в любой момент. Позднейшее вскрытие этот диагноз подтвердило. Но жене Александре диагноз не назвали, сказали только о тяжелом заболевании.
В конце апреля, все еще находясь в здании генерального инспектората, Пилсудский от руки написал распоряжение о своих похоронах. Его полный текст звучал следующим образом: «Не знаю, быть может, меня захотят похоронить на Вавеле [282] . Пусть! Но пускай тогда мое закрытое сердце похоронят в Вильно, где лежат мои солдаты, которые в 1919 году мне, своему вождю, Вильно как подарок бросили к ногам.
На камне или надгробии выбить девиз, избранный мною для жизни:
282
Вавель – холм в Кракове с королевским замком и кафедральным собором, в подземельях которого находится усыпальница членов правивших в Польше династий.
Еще заклинаю всех, любивших меня, перенести останки моей матери из Сугинт Вилькомирского уезда в Вильно и похоронить мать величайшего рыцаря Польши надо мной. Пусть гордое сердце упокоится у стоп гордой матери. Мать похоронить с военными почестями, тело на лафете, и пусть все пушки загрохочут прощальным и приветственным залпом, так чтобы окна в Вильно задрожали. Мать готовила меня к той роли, что мне выпала. На плите должны выбить стихотворение из «Вацлава» Словацкого, начинающееся словами: «Гордые несчастьем не могут...» Перед смертью мама просила меня по нескольку раз это ей читать».
4 мая вечером Пилсудского наконец-то перевезли из здания Генерального инспектората в Бельведер. Раньше этого не делали из-за боязни, что переезд, хотя и очень непродолжительный, его очень ослабит. Его поместили в любимую угловую комнату, что было удобно и для обслуживавших его людей, и для семьи. К тому же маршал эту комнату любил.
Единственный, кого Пилсудский еще принимал по делам в Бельведере, был Юзеф Бек. Последний раз они общались вечером 10 мая. Его последние указания во внешнеполитической области, если верить Беку, не отличались новизной: не верить Сталину, стараться как можно дольше поддерживать хорошие отношения с Германией, крепить союз с Францией, попытаться привлечь к нему Великобританию, ни в коем случае не вмешиваться в отношения между западными державами.
В субботу 11 мая случилось первое горловое кровотечение, еще больше ослабившее больного. Потом оно повторилось еще несколько раз. Пилсудский раз за разом впадал в беспамятство. 12 мая решили вновь, уже в третий раз, пригласить Венкенбаха, а также прелата Владислава Корниловича из Лясек. Пилсудский когда-то на свадьбе сына Вацлава Серошевского попросил этого священника оказать ему последнюю духовную услугу.
Корнилович выполнил обряд миропомазания и отпущения грехов и остался в Бельведере ожидать дальнейшего развития событий. Они не заставили себя долго ждать. В 20.45 12 мая 1935 года Первый маршал Польши Юзеф Клеменс Пилсудский, не приходя в сознание, скончался в присутствии жены, дочерей, священника и личного врача.
О смерти диктатора были немедленно проинформированы президент
Информационные агентства немедленно разнесли новость по всему миру. Правительственные органы и пресса всех стран откликнулись пространными статьями, подчеркивая важнейшую роль, которую Пилсудский сыграл в возрождении Польши и ее становлении как независимого государства. Не стал исключением и Советский Союз. В газете «Известия» 14 мая, во вторник (по понедельникам газета не выходила), на первой странице было напечатано небольшое сообщение ТАСС о кончине Пилсудского. На второй странице, в рубрике международной информации была напечатана подвальная статья Карла Радека «Маршал Иосиф Пилсудский» (явно с ведома Сталина), в которой Пилсудский был назван «организатором независимости польского государства», «горячим польским патриотом», «вождем польского государства», творцом польских границ и т. д. Советский нарком иностранных дел Максим Литвинов (в свое время, как и Пилсудский, участвовавший в «эксах» на партийные цели) направил телеграмму с соболезнованиями Ю. Беку, а заведующий 1-м Западным отделом НКИД СССР выразил соболезнования польскому послу в Москве Ю. Лукасевичу.
В ночь с 12 на 13 мая приступили к подготовке тела и помещений дворца к траурной церемонии. Тело было забальзамировано, сердце подготовлено к захоронению в Вильно [283] , а мозг – для проведения его изучения в Виленском университете имени Стефана Батория.
Металлический гроб с телом был выставлен на катафалке в большой гостиной дворца. Маршал был в мундире, с большой лентой ордена «Виртути Милитари» и боевыми наградами. В руках держал иконку Остробрамской Богоматери. Над головой разместили знамена польской армии 1831 и 1863 годов, а также легиона. Рядом с катафалком расположили хрустальную урну с сердцем Пилсудского, легионерскую фуражку, саблю и маршальский жезл. Круглосуточный почетный караул у гроба поочередно несли военнослужащие от генерала до рядового.
283
Сердце Пилсудского поместили в серебряную урну, 30 мая 1935 года перевезли в Вильно и временно замуровали в нише в церкви Святой Терезии. В начале июня того же года с согласия литовского правительства была проведена эксгумация останков матери Пилсудского и двух его младших братьев. Они были вывезены в Вильно и также временно помещены в церкви Святой Терезии. 12 мая 1936 года, в первую годовщину смерти маршала, на виленском кладбище Росы состоялась торжественная церемония, связанная с исполнением его последней воли. На большой черной могильной плите, закрывающей склеп, выбиты строки из стихотворения Ю. Словацкого «Вацлав»:ёёёТы знаешь, что гордые несчастьем не могутёёёПо следам других идти тем же путем.ёёёВ середине плиты помещались слова: «Мать и сердце сына». При советской власти монумент не тронули – лишь в 1944-м при наступлении советских войск кто-то дал по черной плите очередь из автомата, следы которой хорошо видны до сих пор.
Два дня, понедельник и вторник 13-го и 14-го, Бельведер был открыт для делегаций военных и гражданских лиц, а также дипломатического корпуса. Во Франции и Германии был официально объявлен траур. Руководители многих государств тогдашнего мира прислали свои соболезнования.
В среду, 15 мая, тело было торжественно, в сопровождении траурной процессии с участием членов семьи, президента, членов правительства, генералитета, маршалов палат парламента перевезено в варшавский кафедральный собор Святого Иоанна, с ночи со среды до пятничного утра открытый для прощания для всех желающих. Всего через кафедральный собор прошло несколько сотен тысяч человек.