Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII
Шрифт:
— Здорово! — воскликнули Альдона и Ганс.
Степан смотрит на часы.
— Однако нам пора закругляться. Последний пункт нашего производственного совещания: информация о новом указании Центра. Внимание! В следующем году перед вами ставится дополнительная задача: охотиться на дипломатов, точнее, за их шифрами. Это знак большого доверия, товарищи! Об этом мы подробнее поговорим в следующий раз!
Оживленные голоса:
— Вот здорово! Да, интересно!
Степан:
— Тише! Наше совещание объявляю закрытым и заканчиваю его прекраснейшей
Степан наклоняется и кряхтя вынимает из-под сиденья сумку, из нее пачку писем.
Общее восторженное:
— О-о-о!
— Получайте! Гансу — три письма, Альдоне — четыре, Сергею — три! Здорово? Иштван, вот твоя почта. А эти письма мне. Но это не все: пришли свежие газеты! Берите!
Номера «Правды» и «Известий» плывут по жадным рукам.
Та же оживленная улица большого европейского города.
Два встречных потока машин. Таких одинаковых на вид и таких похожих на железных жуков. Им нет числа. В одной из них наши советские люди.
Конец первой серии.
Диктор медленно читает текст в то время, как на экране даются кадры, вначале яркие и ясные, потом все более тусклые и расплывчатые до полного затемнения.
Вторая серия. ОХОТА ЗА ШИФРАМИ. 1935 год
Просторная продолговатая комната, стены которой отделаны мореным дубом, и потому в зимний день помещение кажется темным. Посреди комнаты массивный стол, накрытый для завтрака и сервированный на две персоны. Часы, прямо против зрителя, показывают около одиннадцати утра. За спинками стульев тех, кто будет сейчас завтракать, в стену вделаны большие круглые яркие витражи из цветного стекла, подсвеченного изнутри электрическими лампочками: витражи изображают древние дворянские гербы хозяина и хозяйки.
Из другой комнаты слышен громкий веселый женский голос:
— Вчера за мной заехал граф фон Брайзгау с супругой. Ты ее знаешь? Отвратительная кривляка! Мы поехали в Оперу…
В комнату входят супруги фон Голльбах-Остенфельзен. Барон Эрих — пожилой, небольшого роста, худенький брюнет с брезгливой гримасой, застывшей на плотно сжатых губах, а баронесса Люция — молодящаяся красивая блондинка лет за сорок. Оба садятся на противоположных концах стола. Входит горничная — миловидная девушка в черном платье с белым фартуком и заколкой в волосах.
— Прикажете подавать, герршафтен?
Барон молча опускает локти на стол, подпирает голову руками и погружается в раздумье.
— Да, да, Беатриса. Так вот, мы поехали в Оперу, и здесь случилось необыкновенное событие: в буфете…
Входит камердинер барона, останавливается за его креслом и начинает ждать, когда баронесса прекратит болтовню.
Баронесса наливает себе кофе, с аппетитом завтракает и в то же время продолжает болтать.
— В буфете к нам подходит, ну кто бы вы думали, Эрих? Мсье Франсуа Понсэ, посол
Камердинер деликатно покашливает.
— Его превосходительство подходит, отвешивает нам истинно парижский поклон, понимаешь, Эрих, на манер галантного маркиза королевских времен и…
Камердинер кашляет громче.
— И говорит мне: «Мадам, я счастлив, что вы не живете в Париже: ваша элегантность и красота затмили бы красоту парижанок и свели бы с ума наших мужчин!» Тут я улыбнулась и говорю: «Кроме одного, мсье, о чем трагически сожалею!» Мы смеемся, публика смотрит только на нас, репортеры щелкают фотоаппаратами и…
Камердинер кашляет изо всех сил. Барон, не поднимая головы:
— В чем дело. Карл?
— Звонили из Министерства иностранных дел, господин барон.
Не поднимая головы, сквозь пальцы рук барон глухо спрашивает:
— Кто?
— Его превосходительство статс-секретарь господин фон Зиттарт изволил передать привет госпоже баронессе, осведомился о здоровье господина барона и приказал передать, что сегодня ровно в два часа пополудни он ждет господина барона к обеду в ресторане «Адлон».
Люция капризно:
— Карл, отстаньте с этими глупостями! А Роберт фон Зиттарт очень мил! Очень! Понимаете ли, Эрих, мы стоим в буфете с бокалами шампанского в руках…
Камердинер и горничная уходят.
— Все смотрят только на нас… Но что с вами, Эрих? Вы больны или уже успели выпить?
Не поднимая головы, барон отвечает нехотя и серьезно:
— Вы знаете, что профессор Бок предупредил меня, что я умру в тот день, когда протрезвлюсь. Мое сердце может пока что работать только тогда, когда его подгоняет привычная доза алкогольного яда. Да, я болен и прошу вас, Люция, не произносить в отношении меня это мерзкое словцо «уже».
Люция с аппетитом завтракает и беззаботно щебечет дальше:
— Ах, какие глупости! Эрих, я умоляю, ответьте мне: по-нему наши мужчины не умеют носить усы с таким шиком и Удальством, как эти французы?
Укромный уголок в дорогом ресторане. Публики немного. За столиком обедают барон фон Голльбах-Остенфель-Зен и статс-секретарь Министерства иностранных дел Роберт фон Зиттарт, пожилой господин с сединой в волосах, с правильным бледным лицом аристократа. Оба говорят негромко, слегка склоняясь один к другому.
Фон Зиттарт вкрадчиво, с приятной улыбкой:
— Я хочу, Эрих, подвести итог нашим последним дружеским беседам. Мы в полном согласии установили три факта: оба живем не по средствам, оба не умеем ограничивать себя и оба идем к финансовому краху со всеми его служебными и общественными последствиями.
Барон сквозь зубы, морщась как от гадости, которую вынужден проглотить:
— Да, Роберт.
Фон Зиттарт:
— Мы оба не желаем опускаться на дно и полны решимости найти выход из положения. Мы — старые друзья и теперь подаем друг другу руки. Мы вместе найдем выход!