Пираты с озера Меларен
Шрифт:
И вот тут-то она и хватилась десятикроновой бумажки.
— Посмотрите, фрёкен, — счет был на 32 кроны и несколько эре, а я отдала вам банкноту в пятьдесят крон, помните? Загляните в мой кошелек!
Фру Грютте открыла кошелек как немого свидетеля.
— Странно, — удивилась продавщица. — Я абсолютно уверен что вы правильно получили сдачу.
— У меня здесь одна десятикроновая бумажка, — сказала фру Грютте, открыв кошелек и заглянув в него. — А должно быть
— Тогда она просто упала, — сказала продавщица и, перегнувшись через прилавок, посмотрела на пол. — Не могла же она исчезнуть.
— Ничего более удивительного я в жизни не видела! А, так это Нильс стоит за мной! — многозначительно воскликнула фру Грютте.
Наступила мертвая тишина, и Нильс почувствовал, что краснеет.
— Что случилось? — спросил Хеллемюр, хозяин лавки, который обычно находился там, где продавали ткани.
— Десять крон исчезли и…
Продавщица переводила взгляд с фру Грютте на Нильса и снова на Хеллемюра. Хеллемюр перегнулся через прилавок и посмотрел на грязный пол.
— Не видел я никакой десятикроновой бумажки, — сказал Нильс и не узнал своего голоса. Он огляделся, будто искал защиты, но в лавке было совсем тихо, все смотрели на него и фру Грютте.
— Воровство — страшное дело, — негромко произнес один из горожан. — Нельзя даже допускать такую дурную мысль.
Нильс обернулся. Это говорил маленький лысый человечек без возраста, бледный и серьезный, с маленькими пухлыми ручками.
— Понимаешь, этот Нильс уже был замешан в таком деле раньше, — сказал один из подростков, держа руки в карманах брюк.
— Не ври! — сердито воскликнул Нильс.
В лавке шла невидимая борьба: кто из них прав — он или фру Грютте?
— Не надо примешивать к воровству еще и лживость, — поучительно сказал серьезный человечек. — Подростки ведут себя просто странно! Даже ужасно! Должно быть, они из неблагополучных семейств.
Встретившись глазами с Нильсом, он дружелюбно кивнул головой.
— Отношение к юношеским преступлениям теперь не очень жесткое. Их называют мальчишескими шалостями! Добрая старомодная строгость могла бы спасти многих мальчиков, ступивших на ложный путь!
— Ты… ты… ах ты… подхалим! — закричал Нильс.
Дружелюбный мужчина тут же утратил всю свою благостность. Он словно скинул маску и внезапно из благодушного превратился совершенно в другого человека, хищного и опасного.
— Этому надо положить конец! Иди сюда, мальчик! — позвал его Хеллемюр. — Идем ко мне в контору, мы обыщем тебя!
— Нет! — воскликнул Нильс.
— Мы заставим тебя силой, если не пойдешь по-хорошему! — пригрозил Хеллемюр, ударив
Это, конечно, причинило ему боль, и он разозлился еще больше.
— Пойдешь ко мне в контору или тебя отведут к ленсману! — закричал он, потирая ушибленную ладонь.
«Паук, — подумал Нильс. — Вот ты и стоишь перед Пауком! Ты должен быть спокоен и хладнокровен и не давать волю своей злобе. И не должен произносить слов, в которых после раскаешься!»
— Пусть будет ленсман! — сказал Нильс. — Существует же закон в этой стране!
— К тому же он еще и дерзкий, — заметила продавщица.
— У меня было 50 крон, — снова стала рассказывать фру Грютте, — и я оплатила счет в 32 кроны и несколько эре. А теперь у меня осталось всего лишь несколько крон и одна десятикроновая бумажка, а их должно быть две!
— Да нет, — возразила продавщица. — Извините… В таком случае у вас, фру Грютте, должна остаться всего одна десятикроновая бумажка.
— Пятьдесят, от них отнять тридцать две… — произнесла фру Грютте и вдруг покраснела. — Да, подумать только, извини, это я ошиблась. Теперь все выяснилось, все в порядке.
Люди заулыбались, заговорили. Какой-то мальчишеский голос спросил, кто кого поведет к ленсману: Хеллемюр Нильса или, быть может, Нильс хочет отвести к ленсману Хеллемюра?
— На этот раз ты не виноват, — сказала фру Грютте, погладив Нильса по голове.
— Хватит! — разозлился Хеллемюр. — Ты заслужил трепку за свою дерзость.
Но Нильс понимал, что он победил, что все мальчишки считают фру Грютте дурой, а Хеллемюра болваном, так что все теперь хорошо. Нильса обслужили, он оплатил покупки и ушел. Солнце село, веселый ветерок над фьордом стих. Незнакомый святоша из лавки стоял за дверью, ожидая его, а потом пошел следом за ним по дороге.
— Ты обозвал меня скверным словом, — сказал он. — Кто-нибудь называл меня так? Ты где-нибудь слышал эту кличку?
— Нет, — ответил Нильс, пытаясь вспомнить, что он сказал, — «Подлиза» или какое-то другое слово? Прошу извинить, если я был груб. Понимаешь, я сильно разозлился!
— У кого совесть чиста, не должен злиться, — сказал человек. — Вообще-то я хотел бы, чтоб мы стали друзьями, я люблю ребят, которым приходится нелегко.
— Спасибо. До свидания! — попрощался Нильс.
— Всего доброго, мой юный друг, — сказал Подхалим.
Он стоял, глядя вслед Нильсу, и ему казалось странным, что мальчик случайно назвал его старую кличку, хотя только впервые увидел его. Скорее всего, это просто совпадение. Ведь здесь никто его не знает.