Пираты с озера Меларен
Шрифт:
И, разумеется, он уговорил фру Руд! Но ему пришлось заплатить задаток. А матрац, который он получил, чтобы на нем спать, давным-давно не был матрацем.
— Подумать только, какие люди жадные! — сказал, качая головой, Омар и поглядел на матрац, на котором спал. — Я ростом выше тебя, Подхалим, так что вообще лучше бы тебе спать здесь, а мне — в кровати.
— Так ты считаешь? — спросил Подхалим. — А я, представь себе, так не думаю.
— Это ненадолго, — продолжал Омар, глядя на свои ноги, которые не умещались на матраце. — И за это я заплатил задаток
— Вот как, ты надумал дожидаться, пока приедет Расмус? — спросил Подхалим. Так он и знал. Омар и не подозревал, где спрятаны деньги!
— Не тот я человек, чтобы обмануть товарища, — сказал Омар. — А пока я тоже буду работать на фабрике.
Подхалим промолчал.
— Я кое-что надумал! — приподнявшись на матраце, сказал Омар. — Не стоит мне устраиваться работать на фабрику, потому что пока мы там, явится Расмус и надует нас обоих. Ты работай и добывай нам еду, а я лучше буду стеречь все поезда и все автобусы и приглядывать за Расмусом!
— Тебе кажется, что ты очень хитрый, да? — спросил Подхалим. — А мне этого не кажется.
— Нет-нет, это было всего лишь дружеское предложение, — пошел на попятную Омар.
Но мало этого, внезапно явилась Соня! Постучавшись и даже не дожидаясь, пока кто-нибудь скажет «Войдите!», она влетела в каморку и шлепнулась на стул.
— Что, у тебя здесь жених? — спросил Омар, снова усаживаясь на матрац.
— Жених здесь, жених там! — улыбнулась Соня. — Ты бы мог сначала навестить меня, Миккелсен! Да, тебя ведь зовут Миккелсен, не правда ли? Ты так назвался, когда был здесь летом? Дай-ка вспомнить, это было однажды в августе, разве не так?
— У него столько имен, фрёкен, — вмешался Омар. — Чаще jcero мы называли его Подхалим.
— Тогда я тоже буду называть его Подхалим, — сказала Соня. — И спасибо за часы. А как поживает твой друг, который назвался Йоакимом, он сюда в ближайшее время не собирается?
— Выкинь его из головы, — посоветовал Подхалим. — Он бегает за всеми девушками, уж такой он.
— Там, где он сейчас, не очень-то побегаешь, — сказала Соня. — И как ужасно мило с вашей стороны ждать здесь Йоакима.
— Йоаким, кто же это? — спросил Омар, не понимавший, о чем они говорят. Он был немного тугодум, этот Омар.
— Иногда его зовут Йоаким, а иногда — Расмус, — продолжала Соня. — И, наверное, через несколько недель его выпустят. Не знаю, назначили ли вы с ним свидание, но это сделала я.
— Это просто замечательно, — елейнейшим своим голоском произнес Подхалим. — Расмус наверняка жутко обрадуется при виде тебя. Он говорил об этом много раз.
— Приятно слышать, — отрезала Соня. — Я тоже по-настоящему рада снова встретиться с ним, да, я тоже. Понимаете, ведь мы помолвлены, а когда поженимся, поедем в длительное свадебное путешествие за границу, так я надумала.
— У него есть маленькая слабость — обманывать девушек, — сказал Подхалим.
— Меня он не обманет, — снова отрезала Соня. — У меня есть как бы маленькое
— Глаза завидущие, руки загребущие! — заметил, покачав головой, Подхалим. — Смеется тот, кто смеется последним. Не сомневаюсь, Расмусу хочется быть по-настоящему щедрым с тобой, но не надейся получить слишком много.
— Хо! — воскликнула Соня и, закурив сигарету, пустила струйку дыма в сторону Подхалима. — А я-то думала, что счастье мое обеспечено. Я знаю некоторых хитрых парней, которые мечтают поделиться со мной тем, что припрятали, а не то им самим хуже будет.
— Таким девушкам, как ты, нельзя играть с огнем, можно и пальцы обжечь, — пригрозил Подхалим.
— Не беспокойся, я поберегу свои пальцы, — пообещала Соня.
— Подумать только, какие дерзкие девчонки бывают на свете! — удивился Омар.
— А какое тебе до этого дело? — спросила Соня.
— Мы идем в кино, — заявил Подхалим. — Ты идешь, Омар?
— А я приглашена? — спросила Соня.
— Разумеется, — ответил Подхалим, — если тебе хочется.
— Конечно, мне хочется пойти с такими элегантными мужчинами, — подтвердила Соня.
Она встала и начала подкрашивать губы, хотя помады на ее губах было более чём достаточно.
Тетя Бетти стояла у окошечка кассы, чтобы купить билеты на киносеанс, а Нильс решил подождать ее у входной двери. Он поднялся по лестнице и увидел Кристиана, который, не говоря ни слова, в упор глядел на него. Но Нильс уже ничего не принимал близко к сердцу. Кристиана наверняка это задевало, и в тот момент, когда Нильс проходил мимо, он повернулся к нему спиной и преградил ему дорогу. Не ожидавший этого Нильс резко шагнул в сторону. Нечаянно наступив даме на ногу, он отпрянул от нее и уткнулся головой прямо в живот маленького напыщенного человечка, с которым накануне обменялся несколькими словами в лавке.
— Извините! — сказал Нильс.
Кристиан, разумеется, довольно ухмылялся.
— Надо смотреть под ноги! — буркнула дама и запрыгала на одной ноге, чтобы показать, как больно Нильс наступил ей на пальцы.
— Не хватает молодежи воспитания, — сказал толстенький человечек. — Дети грубы и невежливы, когда никто ими не занимается.
— Я вовсе не виноват, — оправдывался Нильс. — Извините еще раз.
— Если ты совершил дурной поступок, дружок, он не станет лучше, если ты свалишь вину на другого, — заметил человечек и покачал головой, словно ему и вправду сделалось досадно оттого, что Нильс такой наглец.
— Попытайся откровенно раскаяться и быть послушным и ты увидишь, как все будет хорошо. А я от всего сердца прощаю тебя. — Повернувшись к человеку, сопровождавшему его, он добавил:
— Терпение — единственное, что помогает.
«Возьми себя в руки! — подумал Нильс. — Это Паук, он хочет перехитрить тебя, хочет заставить тебя разозлиться. Не позволяй Пауку одурачить тебя!»
Но тут, к счастью, появилась тетя и они пошли в зал.
Когда позднее вечером они сидели за ужином вместе с отцом и мамой, тетя Бетти сказала: