Пираты Венеры
Шрифт:
За день до приезда Торко я решился на решающий эксперимент. С этой целью я побрел по коридору, напевая свою песенку и одновременно ощущая себя безумцем, входящим в комнату со змеями.
Проходя по подземелью, я упорно пел два куплета, сочиненные для привлечения внимания Минтепа. Вот эти строки, за которые заранее прошу прощения у читателя:
Оплакиваемая народом, Разыскиваемая близкими, Живет Дуара, Но о судьбе ее никто не знает. ОдноПроходя мимо камер, я напевал эти куплеты, но никакой ответной реакции не было. Я дошел до конца коридора и повернул назад, повторяя те же слова. В последней камере увидел человека, прижавшегося к решетке. В тусклом свете я не мог разглядеть его лица, но услышал только одно слово, произнесенное едва слышным шепотом:
— Здесь!
После возвращения Торко я перешел в комнату рядом с караульным помещением. Кордочан привел новых узников. Одной из моих обязанностей было принимать заключенных, предварительно допрашивать и размещать по камерам. Всю рутинную работу вел кто-нибудь из персонала тюрьмы — картотеку, книги и прочее. Мне же оставалось только запугивать узников.
Их было трое. Они стояли перед моим столом. Я сразу узнал в одном из них Хорьяна, брата Лодаса, и к своему ужасу понял, что и он узнал меня. Или мне только показалось?
— Как твое имя? — спросил я.
— Хорьян.
— Как ты попал сюда?
— Некоторое время назад я донес о том, что у меня в доме скрывается незнакомец. Пришедшие стражники никого не нашли — этот человек сбежал. Они очень рассердились. Сосед, которому я рассказал о неизвестном, тоже рассердился. Он донес зани, что видел спрятавшегося человека и якобы я помог ему скрыться. Он заявил, что этот человек — шпион Санары и сейчас находится в городе.
— Откуда твой сосед знает, что шпион все еще в городе?
— Он его видел и запомнил, как выглядят лицо и глаза. Беглец был в форме офицера зани.
Я твердо знал, что приятель Хорьяна никогда не встречал меня и не мог опознать. Значит, Хорьян давал понять, что узнал меня.
— Будет очень плохо, если твой приятель даст ложные показания. Тогда его будут пытать, а потом убьют. Но, может, стоит вызвать твоего приятеля и попросить подробно описать неизвестного?
Хорьян побледнел. Он понял, что совершил ошибку, и Апугался — ведь он знал, что приятель никогда не видел меня.
— Надеюсь, что у него не будет неприятностей, — продолжал я. — К сожалению, в Амлоте много лишних разговоров. Было бы лучше, если бы некоторые покрепче держали язык за зубами.
— Да, — покорно согласился Хорьян, — болтают слишком много лишнего. Но вы можете быть уверены — я не произнесу ни слова.
Этот случай не на шутку взволновал меня. Не пора ли мне исчезнуть из Амлота? Но как? То, что я нашел Минтепа, еще больше осложнило дело.
На следующий день я был направлен произвести аресты в квартирах ученых и преподавателей.
Это были те немногие, кого еще не убили или не арестовали. Им не разрешалось покидать свои квартиры, особенно тем, кто находился под подозрением зани или вызывал особое недовольство.
Однажды я прошел мимо поля, на котором обучались сотни мальчиков под руководством кордочан караула. Здесь были мальчики пяти-шести лет, но большинство составляли ребята постарше. Подобное обучение — единственное образование, которое получали мальчики зани. Основными игрушками для них служило оружие. С раннего детства им давали в руки кинжалы. Я упомянул, что это все, чему их обучали. Я был неточен — их учили также по поводу и без повода кричать «Малту Мефис!», а кроме того, заучивать главы из книги «Жизнь нашего любимого Мефиса», написанной им самим. Таково было всестороннее образование зани.
Квартира, в которой я должен был произвести арест, когда-то была очень хорошей и находилась в отличном состоянии, так как во времена правления Корда ученые и преподаватели были в стране уважаемые люди. Но сейчас все изменилось, и несколько ученых, встреченных мной на улицах, выглядели полуголодными и оборванными. Подойдя к дому своей жертвы (другого слова подобрать не могу), я вошел с двумя из моих людей, оставив остальных на улице. В большой комнате, которую можно назвать гостиной, я заметил женщину, торопливо отступившую за занавеску, однако не столь быстро, чтобы я ее не узнал. Это была Зерка.
Мужчина и женщина, сидевшие в комнате, поднялись и смотрели на меня. Оба были удивлены и испуганы.
— Ты Нарван? — спросил я мужчину. Он утвердительно кивнул:
— Да, я Нарван. Что вам от меня надо?
— У меня приказ арестовать тебя, — ты пойдешь с нами.
— В чем меня обвиняют?
— Это мне неизвестно, просто я получил приказ арестовать тебя. Вот все, что я знаю.
Нарван повернулся к женщине, чтобы проститься, и когда взял ее руки в свои и поцеловал, она упала в обморок. У него перехватило дыхание, пока он старался поднять ее.
Кордочан, сопровождавший меня, выступил вперед и грубо схватил мужчину за руку.
— Ну, пошли! — резко выкрикнул он. — Ты думаешь, что мы собираемся торчать здесь целый день, пока вы будете ворковать, грязные предатели!
— Оставь их! — приказал я. — Пусть они попрощаются.
Кордочан бросил в мою сторону злой взгляд и отступил.
Это был не мой кордочан, который хотя и недостаточно, но все же научился от меня сдержанности.
— Хорошо, — нехотя сказал он, — пока они будут прощаться, я обыщу дом.
— Ничего подобного. Ты останешься здесь и будешь беспрекословно выполнять мои приказы.
— Разве ты не видел, как в заднюю комнату проскочила женщина, когда мы вошли сюда?
— Разумеется, видел.
— И ты не собираешься пойти за ней?
— Нет. Мне приказано арестовать только этого человека. Никто не приказывал обыскивать дом и допрашивать кого-либо еще. Я точно исполняю полученные приказы и советую тебе делать то же самое.
Он посмотрел на меня отнюдь не дружеским взглядом и что-то проворчал, чего я не понял. Он оставался хмурым до конца дня. По пути в тюрьму я шел рядом с Нарваном. Увидев, что кордочан чем-то отвлекся и не может услышать нас, я шепотом спросил: