Пираты Венеры
Шрифт:
Крут сжимался, и то и дело кто-нибудь из танцоров выскакивал из круга и делал вид, что поджигает хворост под нами. Пылавшие факелы освещали эту жуткую сцену, отбрасывая причудливые тени, которые прыгали и играли, как гигантские демоны.
Недвусмысленность нашего положения теперь была слишком очевидной, хотя еще задолго до того, как нас положили на костер, мы заподозрили, что нас собираются поджарить в качестве лакомого угощения на празднике каннибалов.
Дуара повернула ко мне лицо.
— Прощай, Карсон Нейпер, — шепнула она. — Прежде чем меня не станет, хочу сказать
— Лучше я буду здесь с тобой, Дуара, чем где-нибудь во Вселенной без тебя.
Она отвернулась и ничего не ответила. Огромный лохматый самец подскочил с горящим факелом и поджег хворост в канаве под ней.
Глава 4
ОГОНЬ
Из леса донесся близкий рев голодных зверей, но эти звуки не трогали: меня заполнял ужас при виде страшной участи Дуары.
Она отчаянно извивалась в своих путах, я сам извивался в них — но мы не могли справиться с обмотанными вокруг нас прочными лианами. Небольшие языки пламени под ее ногами подбирались к более крупным ветвям. Дуара сумела отползти к передней части ямы, и пламени под ней не было. Она по-прежнему боролась со своими путами.
Я почти не обращал внимания на клунобарганов, но внезапно осознал, что они прекратили свои танцы и песни. Бросив взгляд, обнаружил, что они стоят, вглядываясь в сторону леса, и сжимая факелы в руках, однако еще не подожгли хворост подо мной.
Снова послышался громоподобный рык зверей — опять он звучал совсем рядом. Между деревьями скользили смутные силуэты, и во мраке блестели горящие глаза.
Вскоре огромный зверь выскользнул из леса на поляну. Я узнал его по описаниям Сова — жесткая щетина, покрывавшая лопатки, шею и спину, белые продолговатые полосы, оттенявшие красноватую шерсть, голубоватое брюхо и огромная пасть. Это был тарбан, огромный хищник, напоминающий льва.
Клунобарганы тоже следили за ним. Они принялись громко кричать и метать в него камни из пращей, стараясь испугать и отогнать его, но он не отступал. Наоборот, медленно подходил ближе, страшно рыча, а следом за ним шли другие — два, три, дюжина, два десятка тарбанов, появлявшихся из лесной чащи. Они непрерывно рычали, и их могучий рык сотрясал все вокруг.
Клунобарганы дрогнули и начали отступать. Огромные звери, вторгшиеся в деревню, бросились вперед, и внезапно волосатые дикари повернулись и побежали. Тарбаны помчались за ними.
Настоящим откровением оказалась скорость выглядевших столь неуклюжими нобарганов. (Я опускаю амторскую приставку множественного числа «клу» и использую менее громоздкую и более знакомую форму земного языка). Они стремительно исчезли в темном лабиринте леса, и было неясно, настигнут ли их тарбаны, хотя они двигались так же быстро, как атакующий лев.
Хищники не обратили внимания на нас с Дуарой. Вряд ли они даже заметили нас, их привлекали дикари.
Наконец Дуаре удалось скатиться с решетки на землю; пламя уже почти лизало ее ноги. На какое-то время она избавилась от опасности, и я про себя прочитал краткую
Дуара поглядела на меня, продолжая бороться с путами.
— Мне кажется, я смогу освободиться, — произнесла она, — меня связали не так крепко, как тебя. Только бы успеть до того, как они вернутся!
Я молча наблюдал за ней. Казалось, прошла вечность, прежде чем она наконец освободила руку. Все остальное пошло относительно легко. Выбравшись на свободу, Дуара быстро развязала меня.
Как два призрака в таинственном свете амторской ночи, мы исчезли среди теней мрачного леса. Не сомневайтесь в том, что мы направились не в ту сторону, куда помчались львы и каннибалы.
Приподнятое настроение, охватившее меня после того, как мы спаслись от нобарганов, быстро прошло, когда я обдумал наше положение. Мы одиноки, без оружия, заблудились в незнакомой стране, где нас окружали, как уже стало ясно с первых шагов, грозные опасности. Воображение рисовало сотни бед, еще более страшных, чем те, с которыми мы встречались до сих пор.
Дуара, выросшая в строго охранявшемся уединении в доме джонга, имела такое же представление о флоре, фауне и природных условиях Нубола, как и я, пришелец с далекой планеты. Несмотря на цивилизованность, природную сообразительность, мою недюжинную физическую силу, наше положение было немногим лучше, чем у заблудившихся в дремучем лесу детей.
Мы брели в тишине, вглядываясь и вслушиваясь в ночь, ожидая в любой момент какую-нибудь новую опасность. Дуара тихо произнесла, словно задавая вопрос самой себе:
— Вернусь ли я когда-нибудь в дом отца, джонга? Поверит ли он в историю, которую я ему расскажу? Что я, Дуара, дочь джонга, прошла через такие невероятные опасности и осталась живой, — она повернула голову и посмотрела мне в лицо. — Ты веришь, Карсон Нейпер, что мне суждено когда-нибудь вернуться в Вепайю?
— Не знаю, Дуара, по правде сказать, это почти невозможно. Неизвестно, куда мы попали и где находится Вепайя. Быть может, мы никогда не найдем Вепайю и проведем много лет вместе? Останемся ли мы просто знакомыми? Или у меня сохраняется надежда? Надежда завоевать твою любовь…
— Разве я не сказала, что нельзя говорить со мной о любви? Девушке, которой не исполнилось двадцати лет, не подобает говорить и даже думать о любви, а мне, дочери джонга, и подавно. Будешь продолжать настаивать, я вообще перестану разговаривать с тобой.
Мы долго шли молча. Очень устали, хотели есть и пить, но на время все подчинилось стремлению уйти подальше от нобарганов. Наконец я понял, что силы Дуары на исходе и надо сделать привал.
Выбрав дерево, на нижние ветви которого легко забраться, мы стали карабкаться, пока я не наткнулся на грубое подобие гнезда, — возможно, его соорудило какое-нибудь существо, обитающее на деревьях, или это был мусор, принесенный ураганом. Куча сучьев лежала на двух почти горизонтальных ветвях, отходивших от ствола примерно на одном уровне, и была достаточно большой, чтобы нам вдвоем на ней поместиться.