Пирос
Шрифт:
И ему показалось, что мир стал ярче, солнце — теплее, а листва — зеленее. Правда, окрылённость быстро прошла, и Эдвард почувствовал себя виноватым. Вчера он вёл себя грубо и выглядел не лучшим образом, сегодня — то нёс чепуху про Джонатана, то вообще забывал, как говорить. Совсем на него не похоже. А Шерон всё равно казалась милой и приветливой, будто и не обижалась вовсе!
Думая обо всём, пока особняк медленно пустел, Эдвард сидел на подоконнике, на котором проснулся, хмуро уставившись на качающиеся ветви садовых деревьев. И лишь когда все звуки окончательно стихли и навалилась тяжёлая гнетущая тишина, Эдвард побрёл в идеально убранную гостиную,
— Ну как? Доволен?
Эдвард сел в другое кресло и какое-то время молчал, перебирая воспоминания, а потом сказал, довольно кивая:
— Пожалуй! Я бы ещё от одного подобного дня не отказался. С тем умником с Нефрита было ужасно интересно спорить. Ничего не понимаю в механике, но, кажется, я победил.
— Да… И девушки тут были хороши. Эми, с которой я уснул… Кажется, я влюбился.
Губы Джонатана расплылись в широкой мечтательной улыбке. Эдвард усмехнулся, но друг стёр ухмылку с его лица одним-единственным вопросом:
— Что у вас с Шер?
— Ничего? — несмело ответил Эдвард, и слова его прозвучали, как вопрос. — Мне кажется, она обиделась, когда я… обозвал тебя идиотом.
— Странно. — Джонатан поднял брови. — Ко мне она никогда особых чувств не питала, точно знаю. И вообще, с чего это я идиот?! — Он резко подался вперёд.
— А с чего ты взял, что мы могли переспать?
— Я такого не говорил, — буркнул Джон и снова расслабился. — Но, в принципе, почему бы и нет?
— Мы знаем друг друга меньше суток! Она милая, красивая девушка, но…
— Она тебе нравится? — Джонатан повернулся к Эдварду лицом, непривычно серьёзный.
— Ну да. — Эдвард кивнул. — И мы договорились, что я напишу. Только… она не дала мне адрес.
Джонатан усмехнулся и подпёр голову кулаком.
— Не волнуйтесь, ваше высочество, ваш покорный слуга всё знает и скажет вам.
— Отлично работаете, покорный слуга, — Эдвард рассмеялся. — Она, кстати, сказала, что мы можем увидеться в Академии. Почему она тогда уехала домой?
— Потому что вы не увидитесь ни в какой Академии. Я знаю, что Шер хотела бы, но увы! — Джон развёл руками. — У неё с семьёй какой-то странный уговор: она учится дома, ни с кем не встречается и выезжает в свет только с ними. Её маман лучше не перечить. Я как-то с ней столкнулся в Академии и кое-как уболтал отпустить Шер прогуляться по парку, пока она решала какие-то вопросы с дирекцией. К счастью, она не узнает, что Шерон была здесь, но всё равно, чтобы мадам Фрешер — и отпустила Шер в Академию?.. Да я не знаю, какое чудо должно случиться!
Эдвард разочарованно вздохнул. Письма — это хорошо, и они могли бы связываться по синернисту, но ему хотелось ещё раз увидеть её вживую. А это если и случится, то очень нескоро. Он лишь надеялся, что не стушуется, когда представится возможность.
Тем временем на улице начали сгущаться сумерки, и Джонатан наконец поднялся на ноги и со скрипом потянулся.
— Так, ладно, — сказал он. — Надо вызывать карету до Академии. Срок аренды заканчивается, не хочу переплачивать за задержку. Я и так отдам больше, чем планировал. Поднимайся, Керрелл, нам пора.
Эдвард рассмеялся, нехотя встал и последовал за покидающим зал Джоном, который достал тонкую трубку, и терпкий обволакивающий дым потянулся за ним к выходу.
8
Филипп,
Медленно распахнулись тяжёлые ворота. Карета въехала и остановилась прямо перед шеренгами. По тем прокатилась беспокойная волна шепотка — и все застыли. Дверь открыли, и вышел король. В воздух тут же взвились, перекрещиваясь, огненные струи; кони поднялись на дыбы и с громким стуком подков опустились обратно на каменную кладку. К Элиаду Керреллу подошёл генерал, поклонился, и они пошли мимо строёв, оглядывая солдат; каждый склонял голову перед королём в знак приветствия и уважения. Филипп стоял в отдельной колонне вместе с другими офицерами, и ему казалось, что понадобилась вечность, чтобы король дошёл до них. Они встретились взглядами, и Филипп опустил голову, не сводя глаз с отца. Но Элиад Керрелл лишь прошёл мимо…
Когда король и генерал скрылись в крепости, было скомандовано: «Разойдись», — и все выдохнули с облегчением. Все, кроме Филиппа. Его трясло. Ему ничего не должны, он знал, он понимал это, но желание, чтобы отец его выделил — хоть одним взглядом, одним жестом, — затмевало разумные доводы. Ведь он сделал всё, чтобы отец гордился. Он был лучшим. Раз за разом доказывал превосходство и в боях один на один, и в тренировочных групповых вылазках, и в оценках — людских и академических. Быть лучшим — его право и обязанность. Как будущий король он должен был подавать пример. И, зная, чего от него ждут, больше всего Филипп хотел оправдать эти ожидания. Отцовские пожелания он выполнял и не раз: взяв нужные предметы в Академии Мидланда, решив закончить всю программу экстерном, несмотря на решение учиться в другом месте. Таков был их договор об армии — единственное, что Филипп попросил у отца за семнадцать лет. На его счастье, желание соответствовало ситуации, иначе, Филипп был уверен, в Вистан его бы никто не отпустил. Короли ведь не должны воевать…
Филипп кружил недалеко от выхода главного здания. Он надеялся на встречу с отцом, хоть на мимолётную. Может, им удалось бы обменяться хоть парой слов, перед тем как отец уедет. В конце концов, он не мог избегать Филиппа вечно.
По неровным кирпичным ступенькам спустился мужчина. Филипп тут же узнал капитана Ровена, одного из приближённых генерала Флиннстоуна и старшего товарища самого Филиппа. Прищурившись, Ровен посмотрел по сторонам, приметил принца и направился прямо к нему. Они отсалютовали друг другу.
— Ваше высочество, — сказал Ровен, — его величество хочет видеть вас в своём кабинете.
Филипп коротко кивнул, чувствуя, как краска отливает от лица, и поспешил ко входу. Он взлетел по ступенькам, быстро прошёл по коридорам и на мгновение замер перед дверьми из красного дерева, на обеих створках которых были вырезаны гербы с драконами. Элиад Керрелл всегда занимал один и тот же кабинет для работы, и командующему полигона приходилось туда переносить все наработки из совещательной залы, где обычно собиралась ставка командования.