Писарь Первой конной
Шрифт:
— Я еще посмотрю, что у вас получиться, — скептически заметил Петр Петрович, — людей так просто не переделаешь.
Несмотря на то, что в палате не было ни книг, ни газет, ни радио, я не скучал. Интересно было слушать разговоры раненых бойцов. В нашей палате главными спорщиками были Василий и Петр Петрович. Василий, как и моя Татьяна был горой за все новое, что принесла революция. В споре всегда горячился, нервничал, стремился доказать свою правоту. Петр Петрович, наоборот, держался спокойно, на наскоки своего оппонента отвечал сдержанно, с достоинством. Пределом его мечтаний был личный
Я в спор не вмешивался, а когда Василий начинал обращаться ко мне за поддержкой, отвечал односложно и старался быстрее покинуть палату, чтобы случайно не проговориться. Я, конечно, не знал, как сложится судьба каждого конкретного человека, но мог бы много рассказать об истории Советского Союза. В свое время на эту тему прочитал достаточно статей в интернете. Скептически настроенный к советской власти Петр Петрович мне был ближе, чем романтик революции Василий. Петр Петрович интуитивно угадывал все те сложности, которые ждут русских крестьян в ближайшем будущем, а Василий ничего кроме сверкающего в небесах чистого идеала коммунизма не замечал, и ему казалось, что столь великая цель оправдывает любые средства при ее достижении.
Ночью не спалось и я вышел из палаты в коридор подышать воздухом. Божена сидела на месте дежурной медсестры. В коридоре было пусто, все раненые спали по своим палатам. На столе горела керосиновая лампа, девушка читала какую-то книгу. Я посмотрел на обложку: «Княжна Тараканова» Э. Лукинский.
— Интересная книга?
— Да, интересная, — ответила Божена и вопросительно на меня посмотрела. Я прямо утонул в ее широко раскрытых синих глазах.
— У вас, наверное, дома хорошая библиотека? — сказал я. — Принесите что-нибудь почитать раненому.
— А вы что же книги читать любите? И какие? — она немного удивленно смотрела на меня. На подбородке обозначилась ямочка. Большинство раненых в госпитале даже газет не читали, которые приносил в госпиталь местный комиссар. Рвали и пускали на самокрутки. Красноармейцы курили ядреный самосад, который покупали на ближайшем к госпиталю рынке. Бумаги для самокруток нужно было много.
— Хорошие книги. Об истории России, например.
— Карамзина читали?
— Да, читал, — Карамзина я еще в школе прочитал. Скачал из интернета его «Историю государства Российского», но здесь об этом рассказывать не стоило.
— Интересно, — она действительно с интересом на меня смотрела, — а какие еще книги читали?
Много читал, вот только все они еще не изданы и даже не написаны. Я лихорадочно стал припоминать авторов, соответствующих эпохе.
— История сословий в России. Ключевского.
— Это серьезная книга, — Божена удивилась еще больше. Было понятно, что она девушка образованная, судя по возрасту, у нее за плечами классическая русская гимназия, с приличным знанием греческого языка, латыни, двух иностранных языков — французского и немецкого на уровне нашего вуза, качественное знание современной
— Раз вы интересуетесь историей, я могу вам принести книгу «Петр Великий. Воспитание, личность, дело», автор Казимир Валишевский. Не читали?
— С удовольствием прочитаю.
— Хорошо. Я завтра вечером снова буду в госпитале и принесу вам книгу. Только не оставляйте ее без присмотра, иначе раненые красноармейцы все страницы повыдирают на самокрутки.
— Об этом не беспокойтесь, — я улыбнулся ей в ответ.
В этот момент из соседней палаты закричали.
— Сестра, здесь товарищу плохо!
Божена заглянула в палату и побежала будить дежурного доктора, а я вернулся к себе, внутренне переживая только что случившийся разговор.
На следующий день ближе к вечеру Божена опять была в госпитале и сразу вручила мне обещанную книгу. Я ее поджидал на улице.
— Вы не похожи на обычного красноармейца, — сказала девушка, — учились в гимназии?
— Нет, занимался самообразованием, — ответил я. То, что я не учился в гимназии, это я думаю и так было видно, поэтому врать не стал. К сожалению, поговорить нам не дали. Божену позвали, а я пошел в палату читать книгу. У входа в госпиталь меня остановил Артамонов.
— А ну, дай сюда, — он попытался вырвать у меня книгу, но я быстро убрал ее за спину.
— Книжки значит читаешь? — продолжил он. — Сильно умный? Я, между прочим, лучший пулеметчик полка!
— Молодец! — я попытался его обойти, но он задержал меня упершись ладонью в правое плечо.
— Руку убери! — сказал я.
— А то что? — с вызовом спросил Артамонов.
— А то будет, как вчера! — я невольно улыбнулся — Фраза из известного анекдота, но Артамонов анекдота не знал, да и моя улыбка сбила его с толку. Он молча посторонился.
(Анекдот. У зайца звери украли кошелек. Заяц пошел в лес и говорит: — Звери отдайте кошелек, а не то будет как вчера. Все молчат, проходит некоторое время он опять говорит: — Отдайте кошелек, а не то будет как вчера. Все опять молчат, тогда он сделал грозный вид и говорит: — Я последний раз предупреждаю отдайте кошелек, а то точно будет как вчера. Ну, звери испугались и отдали ему кошелек. А через некоторое время к зайцу подходит лиса и спрашивает: — Заяц, а вчера как было? — А вчера не отдали).
На следующий день Божены на работе не было, и я от нечего делать прочитал всю книгу о Петре Великом. Читаю я быстро. Еще в старших классах школы ходил на курсы скорочтения. На следующий день Божена дежурила с утра и, я подошел к ней, чтобы вернуть книгу.
— Что, не стали читать, не понравилась? — спросила она.
— Уже прочитал, — и увидев ее выразительный недоуменный взгляд, пояснил:
— Я читаю очень быстро. Во Франции есть такой врач Эмиль Жаваля. В 1894 году он опубликовал статью о разработанном им методе скорочтения. Обычный образованный человек читает со скоростью 100-160 слов в минуту. При скорочтении можно читать до 900 слов в минуту. Я, конечно, читаю помедленнее, но все равно быстро.