Писатели и советские вожди
Шрифт:
Письмо Эренбургу Щербакова начиналось выражением недовольства:
Прошло более 1 1/2 месяцев со времени окончания конгресса. За это время вновь созданная международная организация к активной деятельности не приступала. Очень прошу не понять это как упрек к кому-либо. Я прекрасно учитываю, что срок 1 1/2 месяца не велик; что после такой напряженной работы, какую проделали Вы и наши французские товарищи — надо отдохнуть. Я допускаю, что может пройти еще несколько недель, прежде чем организация развернет работу. Я думаю, что Вы согласитесь со мной, что с осени организация должна начать жить полноправной жизнью. Весь вопрос, с чего начать и как начать. И вот, памятуя наш с Вами разговор, я прошу Вас…
Это начало, похоже, сочли излишне суровым — его забраковали; окончательный текст послания стал таким:
Памятуя наш с Вами разговор, я прошу Вас, представляющего в вновь созданной организации интересы советской литературы — наметить и прислать свои предложения (по возможности подробнее) о ближайших мероприятиях и о том, что необходимо для осуществления этих мероприятий.
Очень прошу также информировать о внутреннем состоянии организации, о направлениях наших друзей, в частности о том, когда приедут в Москву Жид и Мальро, кто еще собирается приехать и когда.
До меня дошли сведения, что Вы еще раз высказали опасения о возможности Вашей плодотворной работы в организации.
Со своей стороны я должен еще раз повторить то, о чем я Вам уже говорил в Париже, а именно — Ваша работа по подготовке конгресса и во время конгресса была высоко полезна; Ваше активное участие в дальнейшей работе крайне необходимо. Мы сделаем все для того, чтобы обстановка
У нас гостят Дюртен и Вильдрак. Встретили их очень хорошо. В данное время они выехали в большое путешествие по СССР [831] .
Интерес к конгрессу исключительный в самых широких кругах советской интеллигенции и рабочих.
В Москве состоялось несколько собраний с докладами о конгрессе. Запросы из областей и краев таковы, что удовлетворить их полностью невозможно.
Следите ли Вы за дискуссией, которая развернулась вокруг «Не переводя дыхания»? Появилось большое количество статей, в основном оценка романа весьма положительная [832] .
Прошу не задержать ответ.
Жму Вашу руку
831
В связи с этим уместно привести фрагмент из воспоминаний Эренбурга: «К попыткам некоторых левых писателей Запада покритиковать хотя бы робко порядки сталинского времени Кольцов относился пренебрежительно, говорил: „X. что-то топорщится, я ему сказал, что у нас переводят его роман, наверно, успокоится“ или „Y. меня спрашивал, почему Буденный ополчился на Бабеля, я не стал спорить, просто сказал, чтобы он приехал к нам отдохнуть в Крым. Поживет месяц хорошо — и забудет про „бабизм Бабеля““. Однажды он с усмешкой добавил: „Z. получил гонорар во франках. Вы увидите, он теперь поймет даже то, что мы с вами не понимаем“» (2, 135).
832
Первые рецензии на повесть Эренбурга «Не переводя дыхания» появились в архангельской прессе (см. корреспонденцию «Комсомольцы Архангельска обсуждают» в «Комсомольской правде» 6 апреля 1935 г.), затем восторженные рецензии пошли валом («Литературный Ленинград» 1 мая; «Вечерняя Москва» 1 июня; «Литературная газета» 20 июня, 4 и 15 августа; «Комсомольская правда» 29 июня; «Правда» 5 июля; «Известия» 8 июля). Статья К. Зелинского в «Правде» называлась «Роман бодрости и оптимизма»; Эренбург относился к этому с внутренней иронией (своему другу О. Г. Савичу он так и надписал книгу: «Саве „роман бодрости и оптимизма“ 24 XII 36»).
833
Минувшее. СПб., 1998. № 24. С. 226–227.
Однако Эренбург на это письмо не ответил. Собираясь в Москву, он предпочел обсудить всё при личной встрече со Щербаковым.
Утром 2 ноября 1935 г. Эренбург приехал в Москву; сотрудник «Вечерней Москвы» встретил его поезд в Можайске и по дороге записал рассказ писателя: «Незадолго до моего отъезда я встретился с Андре Жидом, собравшимся приехать на октябрьские торжества в Москву. Однако болезнь не дала возможности писателю осуществить такое желание. Андре Жид передал мне обращение к молодежи Советского Союза и послал также свою последнюю книгу „Новая пища“ [834] . В Москву я еду на месяц. В начале декабря должен возвратиться в Париж. Мое большое желание встретиться с читателями, которые помогают мне писать мои произведения» [835] .
834
Послание А. Жида и отрывок из «Новой пищи», переведенные Эренбургом, появились в «Известиях» 7 ноября 1935 г.
835
Вечерняя Москва. 1935. 2 нояб.
На 1935 г. приходится пик политического оптимизма Ильи Эренбурга. Впрочем, это ощущал не он один. «Чем дальше, тем больше, несмотря на все, полон я веры во все, что у нас делается. Многое поражает дикостью, а нет-нет удивишься. Все-таки при расейских ресурсах, в первооснове оставшихся без перемен, никогда не смотрели так далеко, и достойно, и из таких живых, некосных оснований. Временами, и притом труднейшими, очень всё глядит тонко и умно», — писал близкому человеку Борис Пастернак в том же 1935 г. [836]
836
Пастернак Б.Т. 5. С. 356.
В том же 1935-м в Москве напечатали одну из самых слабых книг Эренбурга («Не переводя дыхания»); у советских критиков она пользовалась огромным успехом; правду о ней сказал один только М. Осоргин в «Парижских новостях» [837] .
В ноябре у Эренбурга в Москве действительно было много встреч с восторженными читателями, он был попросту нарасхват. Случались и события экстраординарные, нарушавшие обычный ход жизни. Одним из них стала публикация «Известиями» статьи Эренбурга «Письмо Дусе Виноградовой» [838] . По поводу этой статьи Эренбургу пришлось в письме объясняться со Сталиным. Обращаясь к нему с письмом 28 ноября 1935 г., Эренбург посчитал невозможным, хотя бы вкратце не коснуться темы Парижского конгресса и работы Международной антифашистской ассоциации писателей. Написав в связи со своим участием в московских диспутах: «Я думал, что вне творческих дискуссий нет в искусстве движения», он продолжал:
837
См. главу «Илья Эренбург и Николай Бухарин» (В файле — глава «Илья Эренбург и Николай Бухарин. История длиною в жизнь» — прим. верст.).
838
Подробнее об этом см. в главе «Илья Эренбург и Николай Бухарин» (В файле — глава «Илья Эренбург и Николай Бухарин. История длиною в жизнь» — прим. верст.).
То же самое я могу сказать о критике отдельных выступлений нашей делегации на парижском писательском конгрессе, о критике, которую я позволил себе в беседах с тесным кругом более или менее ответственных товарищей. Разумеется, я никогда бы не допустил подобной критики на собрании или в печати. Я яростно защищал всю линию нашей делегации на Западе — на собраниях и в печати. Если я позволил себе в отмеченных беседах критику (вернее самокритику — я ведь входил в состав нашей делегации), то только потому, что вижу ежедневно все трудности нашей работы на Западе. Многое пришлось выправлять уже в дни конгресса, и здесь я действовал в контакте и часто по прямым советам т. Потемкина [839] . Мне дорог престиж нашего государства среди интеллигенции Запада, и я хочу одного: поднять его еще выше и при следующем выступлении на международной арене избежать многих ошибок, может быть, и не столь больших, но досадных. Опять-таки скажу, что, может быть, и здесь я ошибаюсь, что, может быть, я вовсе не пригоден для этой работы. Если я работал над созывом конгресса, если теперь я продолжаю работать над организацией писателей, то только потому, что в свое время мне предложил делать это Цека партии [840] .
839
В. П. Потемкин — полпред СССР во Франции.
840
Эренбург.Письма. Т. 2. С. 184.
Что касается дел Международной Ассоциации писателей, то обсуждать их Эренбург намеревался со Щербаковым, повидать которого в Москве не удалось, пришлось ограничится беседами с заместителем Щербакова Ангаровым и с Кольцовым.
Кольцов смог оценить тревожность парижской ситуации. В начале декабря 1935 г. он обратился по этому вопросу лично к Сталину, фактически напоминая ему свои и Щербакова июльские предложения:
Я просил бы Вас принять меня, по возможности срочно, хоть на четверть часа, по международным писательским делам.
Международная Ассоциация Писателей,
Для книги «День мира», составляемой по инициативе Горького как первое общее начинание советских писателей с иностранцами — поступило немало рукописей, но нет средств оплатить авторам хотя бы скромный гонорар, на который они рассчитывают. Они не протестуют (пока), но, мне кажется, неудобно сейчас для редакции, возглавляемой Горьким, ничего не платить авторам.
Если Вы никак не смогли бы сейчас принять меня — просил бы провести решение, которое я прилагаю.
841
Большая цензура. С. 407; письмо Кольцова написано ранее10 декабря, когда по нему уже было принято решение Политбюро, в книге оно датируется неверно.
К письму был приложен следующий проект решения «О Международной ассоциации писателей», практически представлявший Кольцову (так как упомянутый в проекте Горький был фигурой номинальной) со стороны советской делегации всю полноту инициатив в секретариате.
1. Предложить руководству советской делегации в Международной ассоциации писателей (тт. А. М. Горький, М. Кольцов) вести постоянную активную работу по консолидации широких писательских кругов всех стран для борьбы с фашизмом, войной, защиты культурных ценностей и активной защиты Советского Союза, для чего принимать деятельное ведущее участие в работе президиума, секретариата и бюро ассоциации, а также путем приглашения иностранных писателей в СССР и посещения их стран.
2. Считать целесообразным ликвидацию находящегося в Москве Международного Объединения Революционных писателей (МОРП) и его секций, за исключением тех стран, где они являются самостоятельными жизнеспособными организациями (Франция, США).
3. Разрешить приглашение Союзом СП ежегодно 10–12 иностранных писателей для ознакомления с СССР. Предложить Интуристу взять на себя материально-бытовое обслуживание писателей и их проезд.
4. Поручить Журнально-газетному объединению регулярный и быстрый выпуск на русском языке новинок иностранной художественной литературы в общедоступном массовом издании, по типу прежней «Универсальной библиотечки».
5. Поручить Жургазу (т. Кольцов) организацию небольшого ежемесячного литературно-художественного журнала на немецком языке.
6. Разрешить отпуск 1500 р. золотом ежемесячно на покрытие членских взносов советских членов ассоциации.
7. Отпустить 4000 руб. золотом на оплату гонорара иностранным авторам по сборнику «День мира», выпускаемому по инициативе М. Горького при участии членов международной Ассоциации писателей [842] .
842
Большая цензура. С. 401–408.
Неизвестно, принял ли Сталин Кольцова [843] , но 10 декабря 1935 г. с подачи Сталина на основе проекта Кольцова Политбюро (опросом) единогласно приняло резолюцию, состоявшую из четырех пунктов — первый, шестой и седьмой пункты проекта Кольцова проигнорировали [844] . Таким образом, вопрос о деньгах для Ассоциации так и остался нерешенным…
Дальше приведу краткую хронику событий, связанных с Ассоциацией писателей на основе переписки Эренбурга [845] .
843
Опубликованный в книге «Власть и художественная интеллигенция…» список «Деятели литературы и искусства у И. В. Сталина. 1925–1949» упоминает прием Кольцова лишь в 1928 г.; то есть все последующие приемы Кольцова по политическим вопросам в нем отсутствуют.
844
Власть и художественная интеллигенция. С. 279.
845
См.: Эренбург.Письма. Т. 2.
В середине декабря Эренбург отправился в Чехословакию по делам Ассоциации. В двух его письмах — отчет о проделанной там работе.
Только что вернулся в Париж, и сразу сообщаю Вам о результатах поездки. В Чехословакии удалось все наладить. Чапек согласился войти в президиум организации. Гора — секретарь. В Словакии войдет весь союз писателей. В Польше тоже удалось кое-что сделать. Левые писатели готовят конференцию [846] . Они опубликовали о своем присоединении к Парижской конференции.
Удастся присоединить бывших левых пилсудчиков, во всяком случае Витлина [847] . Здесь в Париже все обстоит плохо. Денег у них нет и организация прозябает. Все разговоры о том, что надо сделать то или это, разбиваются о материальные препятствия. С другой стороны, по-прежнему никто всем этим не занимается. Повторяю: если не предпринять в самое ближайшее время энергичных шагов, все это предприятие пойдет насмарку, но и тогда для нас пристойней сказать об этом нашим ближайшим друзьям <…> [848] .
Очень жалею, что нам не удалось повидаться с Вами и поговорить про все заграничные дела. Будучи в Москве, я говорил с тт. Ангаровым и Кольцовым. Вероятно, они передали Вам все наиболее существенное.
Во Франции дела обстоят плохо. После приезда я настоял на оживлении работы писательской организации. Устраиваем 31 большое чествование Ромена Роллана. Занят этим главным образом Блок. Он говорит, что расклеился и болен, больше работать не может, выступал 50 раз и пр. <…> Мне удалось кое-что сделать в Польше и довольно много в Чехословакии. Там Чапек согласился войти в президиум, а союз писателей с секретарем Горой войти целиком в организацию. То же самое и в Словакии.
Однако это не приведет ни к чему, если не будет налажена работа в парижском центральном секретариате, а без денег и без людей это невозможно.
Я только что читал ряд лекций в Гренобле о роли писателя в СССР. Убедился, во-первых, в огромном интересе франц. интеллигенции в провинции к нам, во-вторых, в отвратительной работе местного филиала МОРПа. Хорошо работает только «Комите де вижиланс» [849] , как и повсюду в провинции.
Пришла телеграмма, что Леонов не приедет [850] . Это очень обидно, так как мы хотели придать чествованию Р. Р<оллана> большой размах. Примерно все. <…> Вам я пишу в первый раз, но Кольцову писал уже дважды, также Ангарову. Ответа не получил. При таком отношении моя роль становится окончательно невразумительной: с одной стороны, французы меня ругают, так как я в организации представляю советских писателей, с другой, я методично и бесплодно информирую различных товарищей. То и другое мне изрядно надоело. Надеюсь, что на это письмо получу ответ…..
846
Она состоялась во Львове в мае 1936 г.
847
Политическая репутация «пилсудчиков» (то есть политических сторонников маршала Польши Ю. Пилсудского, установившего в Польше фактическую диктатуру) была у литераторов из группы «Скамандр» (Ю. Тувим, А. Слонимский, Я. Лехонь, Я. Ивашкевич), но поэт И. Витлин к ней не принадлежал.
848
В тот же день Эренбург сообщал В. А. Мильман: «Я пишу М. Е. <Кольцову> о всех делах, связанных с организацией писателей. Позвоните Ангарову и скажите, что 25-го диппочтой я сообщаю о делах М. Е. Если он хочет, чтобы я сообщил непосредственно ему, пусть сообщит мне об этом» ( Эренбург.Письма. Т. 2. С. 188).
849
Комитет Бдительности (фр.).Имеется в виду Комитет бдительности и антифашистского действия, основанный в 1934 г. этнографом П. Риве, физиком П. Ланжевеном и философом Аленом.
850
Речь идет об участии прозаика Л. М. Леонова в вечере, посвященном 70-летию Р. Роллана. Сохранилось три телеграммы Кольцова Эренбургу на сей счет: 17 января 1936 г. — «Приедет вероятно Леонов Привет Кольцов»; 23 января — «Как выяснилось никто из писателей приехать двадцать девятого не может Кольцов»; 27 января — «Надеюсь Леонов успеет приехать Празднование Роллана очень желательно провести под маркой ассоциации Остальное пишу Привет Кольцов». (РГАЛИ. Ф. 1204. Оп. 2. Ед. хр. 1701. Л. 1–4).