Письма бойцов

Максимушкин Андрей Владимирович

Сто-тридцатки левого борта залпом выдохнули огонь в сторону врага. Сразу перешли на частую стрельбу. Перед и вокруг самолетов противника вспухли серые лохмы взрывов. Увы точность невысока. С мостика отметили два свалившихся в последнее пике пикировщика. Остальные проскочили зону заградительного огня. Современный бой идет на больших скоростях, атака в зоне действительного огня это считанные минуты.

— Взять правее! — авианосец как огромный бегемот неторопливо ушел в циркуляцию.

Державшийся по правому борту «Абрек» вовремя прибавил обороты и разорвал дистанцию. На самом эсминце азартно били по пикировщикам из

башенных четырехдюймовок. На площадках частили «Ковровские дыроколы», стрекотали «Эрликоны». Спроектированный в рамках концепции эсминца сопровождения, «Абрек» изначально нес мощное зенитное вооружение. Это оказалось оправдано.

Самолеты падали прямо на корабль. Не менее дюжины прорвались сквозь зенитный огонь. Пилоты «Скюа» стиснув зубы шли на бьющие прямо в лицо «Эрликоны», проскальзывали между струями очередей. Не все вышли из атаки. Кто-то отвернул, не выдержав напряжения, кто-то вспыхнул факелом или уткнулся носом в разбитую снарядами приборную панель. Выжившие вели свои самолеты прямо на корабль, они не знали, выйдут ли из пикирования, вернутся ли на свой авианосец, будет ли вообще куда возвращаться? Все понимали, русские крылья гнева давно ушли к своим целям, а на радиоволнах не слышно голосов из рубок «Арк Ройала» и «Формидейбла».

Они прошли сквозь смерть. Три бронебойные бомбы прошили палубы эскадренного авианосца как картон и разорвались глубоко в трюмах и турбинном отсеке. Близкий взрыв фугаса разорвал обшивку под плутонгом тяжелых полуавтоматов. Еще одна фугасная бомба лопнула огнем в кормовом ангаре. Взрывом завязало узлом и разорвало противовесы и пружины аэрофинишера. Разнесло к чертям собачьим авиационную мастерскую в ангаре.

— Выжили? — Леонид Львович фон Кербер смахнул со лба холодный пот. Весь бой он простоял на крыле мостика с биноклем в руках.

— Повреждения уточняем, — доложили из рубки.

На первый взгляд не все так страшно. «Апостолы» набрали ход, пожары тушат, крен можно выровнять перекачкой балласта и мазута. Повезло, английские торпедоносцы отвлеклись на «Наварин» и «Синоп». Если старичок удачно отманеврировал, а его зенитчики при поддержке двух крейсеров отразили атаку, то у борта тихоокеанца встали два роскошных столба воды с пеной.

Первые рапорты людей старшего офицера развеяли иллюзии. Одна турбина разбита, корабль идет на трех валах. Сажать самолеты нельзя. В трюмах пожары, есть затопления, пробиты две топливные цистерны.

Командир отправил рапорт флагману, присовокупив просьбу принять самолеты на другие корабли. Что-ж, это сражение для «Дюжины апостолов» закончилось. Осталось добраться до Норвегии, желательно не на буксире.

Именно в тот момент, когда фон Кербер принимал последние распоряжения от командующего бригадой, корабль тряхнуло от внутреннего взрыва. Огромный авианосец подбросило над волнами, как дощечку. Из носового лифта вырвался столб пламени. Затем рвануло еще раз. Еще и еще. Пожары охватили корабль. Встали насосы. Из отсеков докладывали, что с огнем невозможно бороться. Корабль рыскнул носом и резко повалился на борт. Крен выровнялся, но из низов докладывали об обширных затоплениях.

— Первыми снимать с корабля раненных, — прохрипел командир. Последним взрывом его бросило на палубу. Не удержался. Сейчас силился подняться на ноги, ухватившись за скобу.

Взрывами и пожарами перебило кабеля. По телефонам вызванивали людей из тех

отсеков где еще работала связь. Старший офицер убежал в низы к команде борьбы за живучесть. Командир остался в рубке.

— Просигнальте на «Абрек» и «Киргиза» чтоб подошли снимать людей. Похоже, наш красавец не жилец.

— Передача с «Наварина»! — унтер с окровавленным лицом оторвался от пульта внутриэскадренной связи. — Приказывают снять людей с корабля.

— Хорошо. Передайте, что полчаса и нам каюк. — фон Кербер тряхнул головой. Повернувшись к вахтенному офицеру добавил, — кодовые таблицы, бортжурнал, кассу переносите на «Киргиза».

Два эсминца медленно подрабатывая турбинами прижимались к раненному гиганту. Людей с обреченного авианосца сняли быстро. Сам Леонид Львович спустился по шторм-трапу на палубу «Киргиза» последним. На эсминце обрубили концы и подали пар в турбины. Над головами моряков бушевало пламя, языки вырывались из проемов в бортах ангара «Апостолов».

Патрульные истребители с «Апостолов» принял «Наварин». И свои и чужие машины сразу же заправляли, заряжали пулеметы, механики проверяли моторы и приводы управления. Снаряженные самолеты выстраивались на стартовом участке палубы в полной боеготовности.

— Комэска жаль, — Кирилл повернулся к Борису Сафронову.

— Хороший был человек, земля ему пухом, — поняв, что сморозил глупость поручик скривился. Не земля, увы. Морское дно и пучина.

Арсений Нирод тут же размашисто перекрестился. Эскадрилья понесла урон. Опять потери, опять неполный штат, опять пустые места за столами в столовой. Впрочем, нет той столовой. Летчики с палубы «Наварина» смотрели как опрокидывается их родной «Двенадцать апостолов». Никто слова не произнес, хотя в головах у многих крутилась мысль «Не везло этому кораблю». Есть такое у моряков, морские летчики тоже волей-неволей переняли — бывают корабли везучие, удачливые, а бывает нет. Второе сражение в этом районе. В прошлый раз кораблю тоже досталось, пропустили удар зенитчики.

Он умирал. Могучий рыцарь изнемогал от ран. Через пробоины в трюмы лилась вода, из пробитых танков вытекал мазут. Третья башня застыла под углом к горизонту с нелепо задранными стволами став крематорием для своего расчета. Над дырами в палубе еще клубился дым, вырывались белые струи пара. Катапульта превратилась в искореженный комок металлолома. Директор на носовой надстройке накренился. Шлюпочная палуба еще горела. Израненный, но непобежденный рыцарь медленно оседал, волны уже захлестывали верх бронепояса, палуба кренилась.

Рядом с гигантом как верные оруженосцы шли два крейсера. Там за кормой на горизонте еще шел бой. Через хорошую оптику с верхних мостиков можно было увидеть маленькие, скрывающиеся за волнами силуэты «Шарнхорста» и «Гнейзенау». Перед линейными крейсерами ритмично вспухали громадные клубы пороховых газов. Левее на самой границе воды и неба вел бой русский линкор.

«Бисмарк» не хотел умирать. Молодой сильный морской зверь. Это его первый поход, первый бой, первая кровь на клыках главного калибра. Он выжил в яростном бою против двух линкоров, обоих попятнал снарядами, как следует покалечил бронированного надменного урода, носящего имя далеко не самого порядочного члена семейки Виндзоров. Но и сам рыцарь не уберёгся от мечей, прочная крупповская броня не удержала ярость шестнадцатидюймовых снарядов. Сейчас он умирал.