Письма героев
Шрифт:
Работа кипела. Огромная страна разминала мускулы, проверяла амуницию, патроны и готовилась к неизбежной драке. Разумеется, эти приготовления не остались незамеченными. В Царское Село примчался сэр Стаффорд Криппс. Посланник Британской империи просил срочной аудиенции у императора. Разумеется, Алексей не заставил англичанина ждать свыше положенного и приличного. Впрочем, встреча не затянулась.
— Он сам ничего не знает. Юлит, зараза, — пояснил Алексей в ответ на взгляды министров и адмиралов. — Только завтра получит новые инструкции. Время у нас есть.
Улучшив момент, царь
— Располагайся, — Алексей показал на кресло. — Я здесь иногда прячусь от своих министров.
— Не пойму, зачем ты меня притащил на это совещание? Я же ничего не решаю.
— Ты мне нужен как вторая пара глаз.
Император включил приемник, щелчком кнопки поймал волну. Подкрутил громкость. Из динамиков зазвучала бодрая заставка «Русской волны». Выпуск новостей. Алексей поднес палец к губам и отодвинул стул так чтобы можно было сесть, покачиваясь на задних ножках и закинув ноги на журнальный столик.
Диктор бодро уверенным приятным голосом перечислял основные события дня сегодняшнего. Международным новостям и атаке на Норвегию уделили хорошо если четверть времени. Куда больше внимания светским сплетням, премьерам кино и театра, приезду Лени Риффеншталь в Крым на всемирный кинофестиваль «Золотой песок». Не забыли упомянуть топливный кризис и строительство нефтехимического завода в Красных Челнах, представление публике нового автомобиля Нижегородского завода. В студии высказали озабоченность перспективами внешней торговли, посетовали на грядущее падение грузооборота балтийских портов из-за закрытых Датских проливов и Кильского канала. Под самый конец выпуска диктор вспомнил о срочном совещании в Царском Селе, высказал предположение что это связано с войной в Норвегии.
— Видишь, жизнь не сводится к одной политике, людям не нужны наши споры о дивизиях и заботы о снабжении егерских бригад под Печенгой. Нашим людям куда важнее работа, дом, семья и достойный заработок, да еще за кружкой пива перемывать косточки светским львицам.
— Всегда так было. Ты сам сейчас с большим удовольствием поехал бы на фестиваль в Симферополь.
— Нет, сначала в Ливадию к папе и маме, а уже потом на фестиваль. Понимаю тебя. Теперь видишь, когда завтра ночью «Светлана» встанет у причала в Осло, нам надо уже утром быть готовыми делать следующий шаг. Я боюсь, не всем понравится.
— Алексей, все разные. В четырнадцатом многие с воодушевлением встретили объявление войны, даже германское посольство разгромили.
— Мятеж семнадцатого я тоже помню. Мы готовимся, создаем резервы, загружаем заводы и верфи, террористов и предателей отлавливаем, но,
— Твоего папу общество ненавидело, те кому он дал права и свободы хотели его свергнуть, травили верных ему людей, а в январе восемнадцатого носили на руках и пели дифирамбы. В Версале перед ним склонялись, а затем пытались выкручивать руки военными долгами.
— Папа работал сутками напролет, — император рывком встал на ноги и выключил приемник. — Ты знаешь, он не умел себя хвалить и возносить, но он работал, себя не жалел. Знаешь, боюсь, меня тоже будут ненавидеть.
— Перегибаешь. Лучше подними отчеты МВД, тебя любят. Не только архангеловцы, но и простой народ знает, что ты им всем даешь, тебя уважают как сильного и справедливого царя. С мобилизацией ты всех обманул, армию усилил, рабочие радуются внеурочным и огромным заказам, а цены прежние, никто даже и не понял, что ты готов к войне.
— На Острове понимают. Наши поймут, когда открою подписку на военные займы и подниму налоги. Умные люди уже сейчас знают, что я скажу через день. Война никому не нужна, дай Бог, нам избежать большой крови и лишений.
— Представляешь себе! Англичанин сегодня пытался мне угрожать! — Алексей ухмыльнулся, как объевшийся сметаной кот. — Он даже не понял, куда завели свою страну лорды короля Георга. Они как слепые идут прямо в огненный ров! Идиоты!
Царю нужно было выговориться. Дмитрий поддерживал разговор понимая, что Алексей убеждает сам себя. Это бремя власти, нельзя быть свободным от обязательств, нельзя открываться, нельзя думать об окружающих лучше, чем они есть на самом деле. Даже для этого разговора Алексей выбрал свой тайный кабинет, коморку на чердаке. Вспомнилось вдруг, у самого последнего раба свободы больше чем у царя царей. Что выгодно отличало Алексея и его отца от других монархов, они в личной жизни были счастливы, оба сумели настоять на своем выборе вторых половинок. Многим властителям это непозволительная роскошь.
— Дмитрий, сегодня ты на совещании до конца, слушаешь, смотришь, запоминаешь. Передай Марине Александровне мои искренние извинения. В город вернешься с сопровождением и моим водителем. — Царь развел руками. — Если хочешь, кури.
— Ты сам?
Алексей махнул рукой. Он не был зависим от этой привычки, курил только в удовольствие, редко. Однако сам табачный дым любил. Мужской запах, как он однажды признался при Дмитрии.
— Готовься к поездке в Берлин.
— Политика?
— Нет. Хуже. Договора заключат люди Белановича. Ты едешь с командой моряков и военных, надо налаживать взаимодействие с немцами. Здесь я тебе доверяю.
— Инструкции? Границы ответственности?
— Расскажу перед поездкой. Ориентируйся сам на месте. Не мне тебя учить. На Гинденбургов мои генералы не тянут, так постарайся не брать на нас лишние обязательства. Фронт во Франции рвут немцы. Это их крест.
Когда царь с порученцем вернулись в штабную комнату, многие даже не обратили на них внимания. Работа кипела. Телефоны трезвонили. Адмиралы сгрудились у карты восточного Средиземноморья, начальник МГШ адмирал Кедров бодрым хорошо поставленным голосом вещал своему министру и морякам. Судя по бегавшей по карте указке, Михаил Александрович выкладывал свои проработки операций против Архипелага и британских баз.