Письма из Терра Арссе

Миненкова Татьяна

Тик-так. В глазах потемнело. Перед ними словно замелькали белые снежинки. Пространство вокруг затянуло дымкой. Воздух в легких кончался с каждой секундой.

Тик-так. В груди разгорелся пожар. Взглядом ухватила подступающий за окном рассвет. Моргнула и снова увидела перед собой горящие желтым светом глаза Виктора. Бессильно опускаясь на пол, я успела подумать о том, лишится ли король силы после моего убийства, ведь технически я ему сестра, а не брат.

Однако узнать это наверняка мне было уже не суждено.

На то, как Виктор,

наконец, отпускает мою шею и, брезгливо вытерев руки о камзол, переступает через меня, лежащую на холодном полу, а потом быстрыми шагами выходит из кабинета, я смотрела словно со стороны.

Беспомощность и запах железа

Тэтрилин Тэле Фэанааро Арссе Терра Арссе. Дорога Галатилион — Онодрим.

? The Hit House— Basalt

Проснувшись, долго лежала, не желая выходить из состояния приятной сонной неги, оставаясь где-то на границе сна и яви. Этой ночью кошмары мне не снились. Вместо них снилось что-то легкое, приятное и волнующее.

То, что Дэя со мной в шатре уже не было, я поняла сразу. Но его запах, такой родной и манящий, остался. Как и мои воспоминания о времени, которое мы провели вместе. И на душе было тепло и спокойно. А в мыслях все еще клубились образы, вызывающие ощущение приятного тепла в груди, и желание мечтать о новой встрече с ним.

Чем он меня так привлек? Тем, что был упрям, самоуверен и загадочен?

Но королевский посол Таламур, к примеру, тоже упрям, самоуверен и загадочен, как и Следующий Тиал-Аран, однако ни к одному из них я не испытывала такой необъяснимой симпатии, как к Дэю.

Почему одни и те же качества выглядели восхитительными у одних и отвратительными у других?

С Дэймосом я впервые почувствовала, что не одинока. Что существовал человек, которому я могла бы доверять. Что я была нужна ему. Такая, какая есть. И рядом с ним я нравилась сама себе и устраивала саму себя. Без магии. Без идеальной внешности, как у Титории. Без регалий и власти.

Дэй сказал, что мы уже были знакомы раньше, но я умудрилась все забыть. Судя по его уверенным прикосновениям ко мне, он все это уже делал. А я, к своему стыду и досаде, ничего об этом не помнила. Если и раньше нам вместе было так же хорошо, мне было жаль, что я его трижды забыла. Трижды жаль.

С другой стороны, поскольку для меня все воспринималось, словно впервые, ощущения и эмоции от каждого его касания оказались настолько яркими, что почти пробудили спящую во мне силу. Хорошо, что Дэй сумел остановить пробуждение, потому что я понятия не имела, что мне делать со своей магией и как защитить ее от притязаний Тиал-Арана.

В моих снах Дэй не отстранился, а поцеловал меня. И целовал снова и снова, вызывая во всем моем теле незнакомые до этого жар и трепет.

Просыпаться не хотелось. Вместо этого хотелось еще понежиться в этом иллюзорном коконе тепла и безопасности, появившемся во время присутствия Дэймоса и не успевшем рассеяться до утра.

Он

производил впечатление человека, настолько уверенного в себе и в своих силах, что эта аура надежности распространялась вокруг него и давала спокойствие остальным. В том числе и мне.

На балу в Галатилионе Дэй говорил, что нужно мечтать масштабнее. И теперь в моих глобальных мечтах безраздельно царствовал уже не какой-нибудь абстрактный темноволосый рыцарь, а вполне конкретный темноволосый музыкант, путешественник, друг, спаситель, или кем бы он там ни был на самом деле. Мне, пожалуй, было безразлично, кто он. Он нравился мне в любом амплуа. И ему любому я доверяла.

Разум пытался прорваться сквозь выстроенную мной стену грез, любезно подкидывая доводы о том, что я толком ничего не знаю о Дэймосе, что слепое доверие до добра не доведет, что весь мой ворох проблем никуда не делся, однако мне не хотелось об этом думать. Мне было хорошо, сладостно и безмятежно, а в душе царили доселе непривычные гармония и умиротворение.

Однако кокон тепла и безопасности все же через какое-то время развеялся, вместе с запахом травы, хвои и корицы. И я вынуждена была с сожалением вынырнуть из сладких грез и вернуться в реальность.

И возвращение было настолько контрастным и резким, что мне пришлось быстро открыть глаза и насторожиться.

Судя по рассветным лучам, просочившимся сквозь плотную ткань шатра, наступило утро. Но что-то было не так.

Оглушительная, звенящая тишина. Ни шума дождя, ни людских голосов или шагов, ни ржания лошадей. Весь мир будто замер. Но интуиция кричала о том, что это затишье перед бурей.

А потом, я словно услышала, как в моей голове тикают часы. Тик-так. Тик-так. Тик-так.

В реальности же никаких часов поблизости не было. Это было пугающее, жуткое, ничем не объяснимое ощущение неотвратимой опасности.

Я попыталась вернуть себе хоть крупицу упущенного ощущения уверенности, спокойствия и безопасности, оставшегося после уходя Дэя, но ничего не вышло.

Тик-так. Замерла, затаила дыхание, прислушавшись. Ничего. Кроме безосновательно нарастающей паники и чувства надвигающейся беды.

Тик-так. Расслышала какие-то шорохи, пытаясь разобрать, что именно происходит за стенами шатра, но так и не смогла понять источник звуков. Стук лошадиных копыт? Шепот? Птичий крик? Или человеческий? Еще эти гхаровы «часы» в голове отвлекали и сбивали с толку.

Тик-так. Теперь шорохи стали более явными. Топот. Стук. Чавканье грязи под чьими-то ногами. Крик. Трубящий об опасности рог гвардейцев. И паника из безосновательной стала обоснованной.

Тик-так. Теперь, чтобы услышать, не было необходимости напрягать слух. Я явственно различила крики. Снова топот. Лязг металла. Свист стрелы. Лошадиное ржание. Еще крики, на этот раз о помощи. Звон. Грохот. Мой шатер пошатнулся, словно совсем рядом упало что-то тяжелое. Или кто-то. Снова крик, стон, свист.