Письма из Терра Арссе
Шрифт:
Смоляные всклокоченные волосы резко контрастировали с бледным, осунувшимся лицом, острые черты которого искажала страдальческая гримаса.
— Стой на месте, если твоя жизнь тебе дорога! — Прошипел Тиал, заметив, что незнакомец пошевелился, намереваясь спуститься с лестницы. Все остальные, включая гвардейцев, следили за развитием событий, не вмешиваясь.
— Нет, ты меня не убьешь, по крайней мере, сегодня, — заявил человек в балахоне, аккуратно отодвигаясь в сторону от направленного на него острия кинжала. А, заметив удивление Тиал-Арана, добавил: —
Сказав это, незнакомец, уже собирался снова разразиться зловещим хохотом, но смех оборвался после первого же раската.
Он привык поражать слушателей подобными заявлениями и радоваться их страху, однако, в этот раз просчитался: в случае с Тиал-Араном, после подобного в его живот впечатался тяжелый кулак, отчего хохотавший чуть не упал, согнувшись пополам, удержав равновесие лишь потому, что Четвертый успел схватить его за шиворот.
— Давай-ка об этом поподробней поговорим, — рявкнул Тиал и его голос тоже эхом отразился от стен пустого холла. — С какой это стати мне умирать первым? И какое отношение ты имеешь к утреннему нападению на наш лагерь?
Он тряс незнакомца, держа за грудки, словно собирался вытрясти из него душу. Тем не менее, вступаться за него желающих не нашлось. Я тоже не торопился с выводами. Если он причастен к утренней резне — я с радостью вытряс бы его душу и сам.
Поскольку магическое пламя погасло, в зале стало значительно темнее, и два Следующих на лестнице превратились в очертания смутных фигур.
— Ааааааа! — Взвыл Тулемий. Несмотря на одинаковый с Тиал-Араном рост он явно был более худым и слабым.
— Говори! — Прорычал Четвертый Следующий.
Казалось, он был в ярости.
— Если его продолжать трясти, Ваше Высочество, он вряд ли сможет нам что-то рассказать, — назидательно заметил Таламур.
Тиал остановился, а, все еще удерживаемый на весу, Тулемий странно задергался и снова закричал:
— Ааааа! Садист! Предатель! Отцеубийца! — Завыл он, тыча длинным пальцем в нашу толпу, в изумлении, застывшую внизу лестницы. Впереди стояли Следующие и Таламур, стражники выстроились по обеим сторонам от нас.
— Это он про одного из нас или про всех говорит? — Уточнил я, задумавшись на мгновение над его словами.
Таламур перевел на меня выразительный взгляд и скептически поджал губы:
— Это он несет чушь, подтверждая слухи о своем сумасшествии.
И, видимо, объект обсуждения в тишине услышал наш разговор, потому что истерически завопил:
— Я не сумасшедший! Я видящий! И знаю обо всем, что с вами произошло и произойдет! К примеру, по твоей вине, на рассвете погибла светловолосая девушка! — Ткнул он пальцем в меня, а я застыл, не понимая, о чем речь и поначалу, как и все, счел его вопли бессмысленным бредом.
А потом меня осенила страшная догадка. И я похолодел.
Вспомнил странную боль в груди и ощущение отчаяния во время утреннего боя. Неужели эти ощущения говорили о гибели носителя артефакта и той смелой и безрассудной принцессы, письмо которой
— Прекрати нести бред! — Встряхнул провидца Тиал-Аран. — Ни одной девушки на поле утреннего боя не было! А я не собираюсь умирать в ближайшее время от чего бы то ни было!
— А никто не собирается, — огорошил его Тулемий. — Но все мы обречены. И ты умрешь. От любви! — Патетично воскликнул он.
Все вокруг продолжали считать ересью каждое произносимое хозяином замка слово, а вот я сомневался. Неужели Четвертому и правда предстоит умереть от любви? Это вообще как, интересно?
— Что за бессмыслица! От любви не умирают! — Возмущенно воскликнула за моей спиной Титория, делая шаг вперед.
Осколки хрустнули под подошвами ее сапог. Она выглядела воинственно, уперев руки в бока и сведя на переносице красиво изогнутые брови.
— Не чушь, а чистая правда, Ваше Величество! Еще как умирают! Любовь пронзает сердца не хуже артефактных мечей! — Пропищал видящий, а я переглянулся с Тэтрилин.
Он правда сказал «Величество», вместо «Высочество»? Или я ослышался?
— Величество? — Переспросила Титория, тоже не оставившая ошибочное обращение к себе без внимания.
Теперь ее брови вопросительно приподнялись, а пухлые губы раскрылись от удивления. Остальные тоже внимательно смотрели на провидца, ожидая объяснений:
— Величество! Величество! — Подтвердил Тулемий, по-дурацки, словно шут, безостановочно кивая головой.
Титория удовлетворенно хмыкнула.
— То есть Тори суждено стать королевой, а я умру от любви? — Усмехнулся Тиал-Аран и бескомпромиссно добавил: — Если она и станет королевой, то только при мне, в качестве короля.
— А вот и нет! — Пискнул все еще висящий в воздухе сумасшедший.
Теперь он бестолково мотал головой из стороны в сторону, тряся, и без того растрепанными, грязными волосами.
Тиал все же отпустил его и брезгливо вытер руки о дорожный плащ.
— И кто же из присутствующих станет королем? — Осведомился он.
— Не ты. Да и то ненадолго. А после него — другой. И он не очень-то будет этому рад.
После этой фразы Тиал посмотрел на меня, поскольку помимо него, претендентов на место короля было двое: я и сумасшедший Тулемий.
Последний, проследив за его взглядом, снова захохотал, а Четвертый не спешил обрывать его зловещий смех новым ударом кулака, вероятно, решив, что бить юродивых ниже его достоинства.
— Убийца неизвестной девушки, гибнущий от любви, королева, король, — загнула четыре пальца Тэтрилин. — А кто тогда «садист», «предатель» и «отцеубийца»? Или я что-то упустила?
И тогда сумасшедший почему-то на мгновение замолчал. И в тот момент когда он пристально смотрел на Тэт, он почему-то показался мне разумным. Словно всё, что мы видели только что, было искусной актерской игрой. Он приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, потом снова его закрыл, будто не решившись. А потом часто заморгал и позволил маске безумия снова вернуться на собственное лицо.