Письма из Терра Арссе
Шрифт:
— И на что в этот раз ты Мире «глазки открыл»? — Не сдержал добродушной усмешки я.
Рад был видеть Люциуса. И не только потому, что он принес какие-то новости от Эмираты. Ворон был тем, кто сопровождал меня почти все время моих странствий по землям Терра-Арссе, делил со мной и радости и невзгоды. Само собой, я успел к нему привязаться и, наверное, даже буду скучать по нему, когда вернусь в родное королевство.
Узел ленты был стянут туго и не поддавался, норовя выскользнуть из рук. Устав его развязывать, я потянулся за небольшим кинжалом, спрятанным
Ворон перебрался на мое левое плечо, чтобы не упасть.
— На то, что Ррус давно уже больше зверрь, чем человек, — поведал он, громко и доверительно сообщив мне это в самое ухо.
— И Рус тебя за это не пришиб? — Удивился я.
Характер у саблезубого тигра был далеко не ангельским, а его чисто звериные замашки ни для кого не были секретом. Он сдерживался с Мирой, поскольку уважал и любил ее, но с остальными не утруждал себя ни вежливостью, ни соблюдением личных границ.
— Стал бы я прри нем такое говоррить, — обиделся пернатый. Не совсем же я идиот. Еще свежи воспоминания, как он чуть не рразорвал меня зубами на двух ворронов поменьше.
— А с каких пор преобладание в Русе звериного над человеческим стало для Миры новостью?
Я аккуратно разрезал атласную ленту и развернул пергамент, глянул на объем его содержимого, но к чтению еще не приступал, слушая ответ Люциуса.
— С тех самых порр, дорогой ион гваззл, как он стал прроводить больше врремени со своей стаей, чем с моей хозяйкой.
— Стаей? — Недоверчиво переспросил я, смерив ворона удивленным взглядом.
Эта новость заставила меня отвлечься от письма, снова переключив все внимание на птицу, принесшую его.
— Ага, — подтвердил он. — Ты не ослышался. Он теперь — вожак тигрриной стаи Гваэлонского леса. Альфа самец, чтоб его Гхарра сожррала.
— Вот же… — запнулся я, не находя нужных цензурных слов.
А подходящих нецензурных было столь много, что я затруднялся определиться с выбором верного.
Вздохнул устало. Кажется, у видящей тоже не все было так просто. Я понимал причины, побудившие Руса все чаще уходить в лес. Он отчаялся. Он больше не верил в то, что сможет вернуть себе человеческий облик.
Представлял, что чувствует Эмирата. Хотя, пожалуй, даже не представлял.
Заставил себя переключить внимание на, только что полученное, письмо. Тревога Миры сквозила в каждой его строчке. Суть сводилась к тому, чтобы я, отринув все преграды, не обращая внимания ни на что, мчался прямиком за мечом.
Видящая использовала все имеющиеся у нее рычаги давления, чтобы убедить меня последовать ее совету. Взывала к моему здравому смыслу. Напоминала об ответственности перед семьей и королевством. Припомнила о том, что вышло, когда я ее не слушал и действовал по-своему. Припугнула самыми неблагоприятными последствиями. И, самое главное — сообщила, что к «невидимой стене» не имеет абсолютно никакого отношения, полностью подтвердив мои догадки о том, что в этом виновно то самое притяжение между мной и Пятой Следующей Тэтрилин.
И я не знал, расстраиваться мне или злиться. Конечно, в этот раз было бы
— Послушай-ка, Люцик… — осторожно начал я. — А не делилась ли с тобой Эмирата соображениями, почему именно я должен, во что бы то ни стало, сломя голову мчаться за мечом?
Я специально задал вопрос подобным образом. Отрицательный ответ снизил бы важность себялюбивого ворона в его собственных глазах. И он бы вряд ли позволил бы этому случиться.
— Прредположим, делилась.
— И не связана ли необходимость моего присутствия в Бар-Эбире с необходимостью моего отсутствия в каком-нибудь другом месте?
— Связана. Но больше я ничего тебе не скажу, потому что иначе Мирра все-таки запечет меня в яблоках и заведет себе голубя!
Я, не особо церемонясь, сгреб птицу с плеча и крепко сжал обеими руками, прошипев:
— А если не скажешь, то даже до яблок не доживешь!
— Отпусти! — Испуганно заверещал Люциус.
Благо, что мы находились на опушке безмолвного и, безлюдного в вечерних сумерках, леса и его вопли не могли никого напугать. Меня же они не впечатлили. Зная Люца, я был готов к тому, что, спасая собственную пернатую шкуру, он выкинет нечто эпатажное.
— Не отпущу, пока не скажешь! А если решишь хранить молчание — ощипаю как курицу!
— Хватит, Дэймос! — Продолжал кричать он, но я, в ответ только сжимал его еще крепче.
Мира не зря использовала в письме все, известные ей, методы убеждения. Она хотела, чтобы я не появлялся там, где Тэтрилин погибнет, выпрыгнув из окон какой-то башни. И, судя по всему, видящая прекрасно знала, из какой именно. И я тоже, во что бы то ни стало, должен был это узнать.
— Отпусти меня! — Уже тише взмолился Люц, и я немного ослабил хватку, пожалев пернатого друга.
Конечно, я не стал бы его ощипывать, но иного способа застращать ворона не придумал.
— Говори! — Стараясь придать голосу как можно больше напускной суровости, приказал я.
— Ты все-рравно ее не спасешь!
— Я тебя не об этом спросил. Говори: куда именно Мира сказала меня не пускать?
— В Саррн-Атррад. Но ты и сам погибнешь, и ее не спасешь! Послушай Мирру в кои то веки, а не собственную, ищущую прриключений, задницу!
— Не тебе решать, что мне делать! — Уже неподдельно огрызнулся я. — Твоя задача — передавать информацию. Ее и выполняй.
— А я и выполняю! — В тон мне ответил ворон.
После этого я отпустил его и еще раз перечитал письмо, уверившись в своих подозрениях. Снедаемая беспокойством за меня, Мира любой ценой не желала допустить моего присутствия в Сарн-Атраде в момент гибели Тэт.
Который обернется моей собственной смертью, если я все-таки примчусь ей на выручку. Значит это именно видящая наслала на Тэтрилин тот сон, который Следующая посчитала странным кошмаром.
Поняв, что чувства к ней привели меня к уйме проблем, я на протяжении всего дня ее почти ненавидел. Как и себя, вместе с ней, за то, что по собственной глупости вляпался в это «притяжение».