Письма из Терра Арссе
Шрифт:
Наверняка, Дэймос жаждет возмездия, и он его получит. У меня было много времени для того, чтобы смириться со своей участью.
Раньше я никогда не был склонен к самопожертвованию, но теперь мне казалось, что наказание, каким бы оно ни было, сможет примирить мою душу с тем, что я совершил. Даст мне покой, которого мне столько лет не хватало.
Когда до вершины башни оставалось лишь несколько ступеней, я сжал ключ в руке. Ни разу с того дня я не поднимался в покои Тайры, много лет оттягивая этот момент.
Возраст
Отдышавшись, вставил ключ в замочную скважину до упора и дважды повернул. Дверь поддалась, хоть и со скрипом, и распахнулась, впуская меня в покои погибшей по моей вине любимой жены.
Здесь ничего не изменилось за столько лет. Узнав о ее смерти, я приказал закрыть эти двери и хранил ключ сам, чтобы оставить здесь все таким, каким было при жизни Тайры.
Все предметы покрылись слоем пыли, но были такими же, как и прежде. Пара туфелек на полу. Бумаги на рабочем столе. Флаконы с эликсирами и ингредиентами для них. Раскрытая на середине, недочитанная книга. Перо в давно засохшей чернильнице.
Стоявшие в пыльной вазе, почерневшие цветы рассыпались от моего неосторожного прикосновения. Не желая больше ничего разрушать, я осторожно сдул пыль с бумаг на ее столе, надеясь найти что-то, что объясняло бы ее смерть, оправдало меня или сняло с моих плеч груз вины, что я терпеливо нес все эти годы.
И на верхнем из пожелтевших бумажных листов я действительно обнаружил несколько строк, написанных ее дрожащей рукой:
«Любовь — это дар, который нужно беречь, не упуская ни единой секунды вместе, а боль и разочарование от его потери — страшнее смерти».
И всё. Никаких объяснений и оправданий. Тайра ушла, потому что не видела дальнейшего смыла в жизни без сына и любимого человека рядом. Я не сумел стать для нее этим человеком. А теперь мне некого было винить в своих несчастьях, кроме себя самого.
За окнами светились на другом берегу Инглота огоньки вивианского замка. Тайра выбрала себе эти покои для того, чтобы каждый день видеть эту картину, а у меня каждое напоминание о Елеазаре вызывало лишь злость и раздражение.
Не так давно вивианцы начали восстанавливать разрушенный мост. Вероятно, чтобы Дэймос Вива смог торжественно вернуться домой победителем, захватившим мой трон. Пусть так. Теперь уже все равно.
На лестнице раздались шаги. Я в последний раз окинул взглядом комнату. Вдохнул запах Тайры, который, кажется, все-еще витал в воздухе. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, как все обернется?
На круглом стеклянном столике блеснул в лунном луче камень от королевской броши, оставленной мной в доказательство гибели человека, который сейчас поднимался по этим ступеням.
Шаги стали громче и отчетливей. Через мгновение в
И он не был Дэймосом Вива.
Но в том, что он был сыном одного самонадеянного и чересчур амбициозного короля Эмирата оказалась права.
— Аламур? — Спросил я, не сумев скрыть удивления.
— Здравствуй, отец, — произнес вошедший уверенно и желчно. — Только теперь мое имя — Таламур. И с этого дня я — король Терра Арссе.
Холод, голод и поцелуй къярда
Стасилия Рейн Ана Вива Терра Вива. Дорога Глиндал-Сарн-Атрад
? Yehezkel Raz- Autumn wind
Я осознала, что, каким-то немыслимым образом, все еще жива, лежа на холодном полу в кабинете совещаний гербертовского дома в Глиндале.
Села и осмотрелась вокруг. Комната была пуста, а за окнами уже рассвело. Горло болело, а шейные позвонки хрустели при резких поворотах, но дожидаться, пока Виктор вернется, чтобы добить меня, не стала.
Неужели брат действительно меня убил, а неизвестный артефакт, что все еще болтался на шее, подарил спасение? Интересно, исчезла у Виктора сила при моей временной гибели или нет?
Не решилась убеждаться в этом лично. Нужно было бежать. И быстро, пока новость о моем чудесном воскрешении не стала достоянием гласности.
Осторожно выскользнула из кабинета в такой же пустой коридор. Громкий голос Виктора гремел где-то на верхних этажах усадьбы, поэтому я пробежала в сторону кухни и, незаметно ухватив с одного из столов немного съестного прямо в подол нарядного платья, покинула дом через вход для слуг.
На улице было промозгло и сыро. Я очень быстро замерзла в легком наряде, но переодеваться и возвращаться за плащом было поздно.
Перепрыгивая лужи и грязь, направилась за своим къярдом, потому что без Валаара мой побег был бы лишен смысла. Конюшни охраняли несколько стражей, поэтому я, порвав один из рукавов своего наряда, забралась внутрь через окно.
Все стойла были заняты породистыми скакунами гостей из столицы, поэтому мне пришлось тихонько позвать:
— Валаар!
И къярд отозвался, так же тихо фыркнув в одном из денников. Он был расседлан и стреножен, поэтому мне пришлось немного повозиться.
Еще какое-то время потратила на поиск седельных сумок и, поскольку своих найти не сумела, пришлось довольствоваться чужими. Сложила в них ворованные с кухни припасы, жалея, что моя удобная походная сумка, вместе с теплой одеждой и необходимыми для побега вещами остались в усадьбе Гербертов.
Хотя после того, как Виктор с легкой руки отправил мистера Герберта под стражу, вопрос о том, чья это усадьба, становился спорным. Наверняка брат назначит кого-то исполнять обязанности наместника, но кем бы он ни был, мне это никак не поможет.