Письма с войны

hunnyfresh

Реджина приподнялась, вынуждая Эмму прекратить массаж, и внимательно на неё посмотрела. Линии на лбу, появившиеся раньше времени, свидетельствовали о том, как много девушке уже пришлось пережить, но лучики смешливых морщинок в уголках глаз и у губ говорили, что ей удалось сохранить свой весёлый нрав, несмотря ни на что.

– Прости, – прошептала Реджина, теребя ворот её футболки, – что сорвалась на тебя по телефону.

Эмма беззаботно пожала плечами:

– Не переживай.

–

Не могу, – Миллс попыталась сесть, но обнаружила, что ей не дают подняться руки блондинки, обнимающие её за талию. Не желая отпускать женщину, Эмма крепче обняла её, забросив одну ногу поверх ног Реджины. Смирившись, Реджина снова опустилась на Эмму, прижавшись к ней. – Я действительно волнуюсь за тебя. И я знаю, что ты не принимаешь поспешных решений, но когда я думаю, что что-нибудь может случиться с тобой, что я могу тебя потерять… От этой мысли я прихожу в ужас.

– Со мной ничего не случится, Реджина.

Брюнетка крепко сжала ткань футболки в пальцах в неосознанной попытке удержать Эмму так близко, как только можно, в попытке заставить её понять. Нахмурившись, Реджина подбирала слова:

– Я знаю. Знаю, что ты всегда вернёшься домой. Но я должна быть реалисткой, риск всегда есть. Твоя жизнь подвергается опасности каждый день, и я думаю, что это еще не всё… - Реджина замолчала, прикусив губу. – Что такого произошло, что тебе нужно притворяться, что Генри твой крестник?

Эмма нахмурилась, пряча глаза. Но взгляд Реджины был таким пронизывающим, таким умоляющим, что девушка не выдержала и снова посмотрела на неё.

– Тебя кто-то беспокоит? – нерешительно прошептала Миллс, зная ответ на свой вопрос, но боясь услышать его от Эммы. – Кто? – жестко добавила она, когда блондинка ничего не сказала.

– Ничего ужасного не произошло, – возразила Свон, но её голос был тихим, и она снова отвела глаза, не в силах выдержать взгляд Реджины. Она всегда умела прятать свои эмоции, но с Реджиной всё было по-другому. Ощущение тёплых объятий и что-то, зажегшееся в карих глазах, смотрящих на неё, забота, тревога, уязвимость, не давали ей сосредоточиться и полностью спрятать собственный страх. В конце концов, Эмма просто не хотела врать Реджине.

– Эмма…

Вместо ответа Свон подняла голову и неожиданно накрыла полные губы Миллс таким поцелуем, что женщины чуть не свалились с дивана, потеряв равновесие. Через пару минут Эмма отклонилась назад и, накрыв щёку брюнетки ладонью, начала поглаживать её большим пальцем. Как давно Реджина не чувствовала нежности этого прикосновения!

– Мой генерал. Он подозревает нас. Меня, по крайней мере.

– Что? – глаза Реджины широко распахнулись.

– Я не знаю, рассказал он кому-то ещё или нет, но иногда кажется, что все на меня пялятся. Даже некоторые ребята из моего взвода.

– Тебя могут за это уволить?

– Ну, пока что не уволили.

– Что можно

сделать? Ты можешь доложить о его действиях кому-то, кто стоит над ним?

– Технически он не заставляет меня делать ничего такого, чего не делают остальные.

– Чего, например?

– Ничего, – под настойчивым взглядом Реджины Эмма вздохнула. – Правда. Да и вообще, он же только подозревает.

– Но его подозрения обоснованы, – резко сказала Миллс.

– Он просто гоняет меня усерднее, чем остальных. И всё.

Реджина внимательно посмотрела на блондинку, скользнув взглядом по смешливым морщинкам у губ, отмечая небольшие шрамы, украшавшие её лицо. Побелевший шрам над бровью, почти сошедший синяк на подбородке. Напрягшись, женщина отвела взгляд, в раздумье покусывая губу:

– Может, мне не нужно писать тебе так часто.

– Нет! – ладонь Эммы резко вцепилась в ткань футболки на талии, палец, ласкающий лицо Реджины, замер. – Пожалуйста, не делай этого, – в зелёных глазах отразился страх, ясно говорящий, что дело не только в том, что Эмма будет скучать по письмам Реджины.

– Я не хочу, чтоб тебе из-за меня доставалось. Не хочу, чтоб кто-то тебя обижал.

– Ты стоишь того.

Сердце Реджины растаяло, когда она услышала этот ответ. Крепче обняв девушку, она прижалась к ней лбом. Блондинка чуть подалась вперед, надеясь на поцелуй, но Милсс просто вздохнула, прошептав:

– Ты слишком много выдержала. Слишком много для тебя одной.

– В каком смысле?

– Во всех! – почти задохнулась женщина. Покачав головой, она снова попыталась сесть, утягивая Эмму за собой за воротник футболки.

Реджина хотела сказать что-то ещё, но замолчала, пытаясь осмыслить собственные слова. И хотя эта фраза была туманной и неясной, Эмма поняла, что брюнетка имела в виду. Она посмотрела во встревоженные карие глаза, и увидела в них отражение собственных чувств.

Она может её полюбить.

Любовь. Какое пугающее слово. Чувство необъятное и хрупкое, величайшая в мире загадка, но вот она у неё перед глазами. Любить кого-то – огромная ответственность. Когда держишь чьё-то сердце в руках, так легко разбить его, достаточно одного неосторожного движения, и оно превратится в осколки. Когда-то Эмма обещала себе, что никогда не доверит свое сердце первому встречному. Обещала, что будет беречь свое сердце. А еще девушка обещала, что, если появится кто-то достаточно храбрый, чтоб доверить свое сердце ей, она будет защищать его любой ценой. Потому что, если кто-то это сделает, значит, это особенный человек. А Реджина даже больше, чем просто особенная. И правда, как давно Реджина завладела её сердцем? Слишком давно, подумала Эмма. И всё же, недостаточно давно. Еще один парадокс любви, в котором она хотела разобраться. Путаница, ясная, как день. Всё и ничего.