Письма с войны
Шрифт:
– Простите, сэр.
– Свон, – он не двинулся с места. Скрестив руки на груди, он презрительно оглядел девушку и двух местных, стоящих за её спиной. – Разве вы не должны быть с мистером Дэвисом?
– Я как раз направлялась к нему, сэр. Просто хочу помочь им набрать воды.
– У них, что, рук нет? – спросил Спенсер, подходя к Эмме так близко, что горячее дыхание коснулось её щеки. – Или они не знают, как нажать на рычаг? – блондинке хотелось отступить или моргнуть, но она сдержалась. – Или это твоя подружка? – угрожающе выплюнул он.
–
– Что «нет»?
– Никак нет, сэр.
– Правда? – хмыкнул Спенсер. – Под её тюрбаном наверняка есть, на что посмотреть.
– Хиджаб.
– Что?
– Это хиджаб, – сжав зубы, Эмма смотрела мимо него. – Сэр.
– Мне плевать, как это называется, солдат! – заорал Спенсер так громко, что Ибрагим с матерью подпрыгнули от испуга. Выхватив у Эммы ведро, он впихнул его в руки женщине и кивнул в сторону колонки.
– Сэр, они наберут воды, и я думаю, мы должны сообщить…
Спенсер рассмеялся:
– Ты думаешь? Вот в чем проблема, Свон. Когда такие, как ты, или такие, как они, начинают думать, – он зло посмотрел на стоящую рядом семью и рявкнул, обращаясь к женщине. – Иди!
Она вздрогнула, и Ибрагим спрятался за мать. Эмма увидела, как к ним, что-то крича, спешит мужчина. Уже по внешнему сходству ей стало ясно, что это отец Ибрагима. Зарычав, Спенсер сделал шаг к женщине и ребёнку. Свон понятия не имела, что он собирается делать, но интуиция подсказывала ей, что ничего хорошего ждать не стоит. Девушка шагнула вперед, закрывая собой мирных жителей и, вытянув руку, оттолкнула генерала.
– Оставьте их, – предупредила она.
Толчок был лёгким, Эмма хотела всего лишь отвести угрозу от семьи, но генерал посмотрел на неё так, будто это прикосновение обожгло его:
– Отставить!
– Прошу прощения, сэр, но…
Спенсер не дал ей договорить. Схватив девушку за ворот кителя, оттолкнул её по направлению к лагерю. Попытавшись оглянуться, Эмма увидела, что отец Ибрагима что-то говорит своим напуганным жене и сыну, оживленно жестикулируя и показывая им вслед. Схватив её за подбородок, Спенсер заставил Эмму отвернуться.
Они пришли к школе. Дети уже разбежались, и двор был пуст, только Кеннеди всё еще дремал в кузове грузовика.
Куда бы они ни направлялись, Свон предпочитала идти самостоятельно. Но каждый раз, когда она пыталась вырваться, генерал крепче сжимал её воротник и толкал вперёд, так что она пропускала шаг, спотыкаясь о собственную ногу. Наконец, он втолкнул её в пустую школу и захлопнул за собой дверь.
Школа не была похожа на те, к которым девушка привыкла. Не было ни доски, ни парт. Честно говоря, больше всего комната, в которой она оказалась, напоминала гостиную. На полу лежал ковёр, у стен стояли несколько стульев, в углу был стол. Последнее, что она заметила, это что в комнате всего одна дверь. Позволяющая войти и, что гораздо важнее, выйти. И сейчас Спенсер стоял между ней и её единственным шансом выбраться отсюда.
Эмма стояла на ковре и смотрела на своего начальника, ожидая объяснений.
– Думаешь,
– Я никогда так не считала, сэр.
– Ты мне не нравишься, Свон.
– Потому, что я думаю? – даже сама Эмма услышала вызов, скрытый в бесстрастном тоне.
Фыркнув, Спенсер сделал два шага вперед:
– Потому что ты думаешь, что ты особенная. Женщина в армии, под моим началом, – он глумливо усмехнулся, делая ещё один тяжелый шаг. – Некоторые думают, что ты храбрая. Но я, я сразу понял. Лесбуха.
Блондинка осторожно отступила на шаг, но не отреагировала на слова генерала. Не позволить ему одержать верх. Не позволить ему думать, что он влияет на неё.
– Иначе зачем девушке играть в мужском клубе? – он ступил на ковер и теперь был в шести шагах от хрупкой женщины, которая шаг за шагом отступала, чтоб сохранить это расстояние между ними. – Даже жаль, правда, – пробормотал Спенсер. – Такая хорошенькая девчонка так глупо растрачивает себя.
Внезапно Эмма оказалась не здесь. Перед ней не Спенсер, а худощавый мужчина в очках. Её второй приёмный отец, Алан Монтгомери. Он был дружелюбным и любил играть с ней в «Змеи и лестницы». А еще он пробирался к ней в комнату всякий раз, когда жена уходила на ночную смену в прачечной. Она так и не смогла его забыть, хотя отчаянно пыталась выбелить из памяти. Семилетняя беззащитная девочка. Уязвимая. Одна в комнате. И никого, кто поверил бы ей. Никому нет дела до её криков.
Эмма здесь. Ей двадцать один. И, чаще всего, она вооружена до зубов и носит бронежилет. И все равно она всё еще та напуганная маленькая девочка. Уязвимая. Одинокая.
– Прекратите, – прошептала она, голос не слушался. В мозгу билась только одна мысль – отступить туда, где безопасно. Но отступать было некуда.
– И ты сама это знаешь, – продолжал Спенсер. Только наткнувшись бедром на край стола, Эмма поняла, что загнала себя в угол. Впервые в жизни она так сильно хотела иметь оружие при себе, но винтовка лежала в кузове, там, где девушка оставила её, чтобы поиграть с Ибрагимом. – Знаешь, какая ты красивая, и не хочешь делиться этой красотой.
– Нет, – голос, наконец, вернулся к ней, пусть даже дрожащий и неуверенный. – Нет.
– Что «нет»? - он сошел с ковра и снял шлем, бросив его на ближайший стул. – Нет, ты поделишься?
Эмме удалось собраться, и она выпрямилась, смерив начальника взглядом:
– Отойдите, сэр!
– Я не подчиняюсь твоим приказам, – глухо прорычал Спенсер. – Я отдаю приказы, а ты подчиняешься, как и должно быть.
Оттолкнувшись от стола, девушка попыталась обойти его сбоку, но он схватил её руку и, обхватив талию, сильно толкнул обратно к столу. Ударившись позвоночником об острый угол, она вскрикнула от боли и удивления. Инстинкты сработали сами собой, и Эмма наотмашь ударила генерала по щеке свободной рукой: